Но Альдан явно старался избегать моего взгляда.

– Здесь, в Линдозере, я осознал, что несчастья преследуют меня с тех пор, как я начал видеть ту сторону. Поэтому ждал, когда лес снова проявит себя. Искал тех, через кого он действует. И теперь, – его лицо сделалось суровым, – я наконец знаю с кого спросить.

Говоря это, травник шел и неотрывно рассматривал звездное небо.

– На всем нашем мире с тех пор, как сюда проник Ворон, лежит проклятье, – когда я сказала это, Альдан посмотрел на меня и уже не смог отвести взгляд.

– Вот почему он должен умереть, – тихо сказал он. – И вот почему я не позволю кому-то мне помешать. Тебе перестало мерещиться мое белое оперение, Лесёна?

Последние слова были сказаны с усмешкой, но я сумела разглядеть за ней беспокойство.

– Но ты и не проклят, Альдан. Если столько людей живы благодаря тебе, это скорее дар.

– Что ж, – произнес он. – Что бы это ни было, надеюсь, оно и сегодня сослужит нам хорошую службу.

Дорога через ночной лес казалась бесконечной, и бесконечность эта состояла из двух половин, между которыми время текло словно бы по кругу. Первая половина была соткана из тревоги и не позволяла моему ослабленному телу соскользнуть в сон. «Что с нами будет завтра?» – спрашивала я себя и, пытаясь отогнать ужасные картины возможного будущего, снова и снова прокручивала детали намеченного плана в голове.

Во второй половине я пыталась подобрать слова. Честные и мои. Но каждый раз, едва открывала рот, казалось, что все неверно, как если бы слова были просто чем-то надуманным, чем-то не способным одолеть тот немой упрек, что выражался в прямой спине Альдана, в его молчании и в ускоряющемся ритме сердца.

А потому дорога была длинной.

Когда же впереди наконец мелькнули огни, я обрадовалась им как никогда. Но оказалось, что кружным путем мы пришли к…

– Крепость, – проговорил Дан.

Родовое гнездо Мечислава дремало под звездным небом, почти во всех башнях и башенках было светло. Сам холм усеивали многочисленные палатки жрецов, но отсюда они выглядели игрушечными, ненастоящими, больше похожими на треугольную выпечку из медового хлеба в Злате. Дым от потухших костров поднимался вверх тонкими струйками; дорогу полностью поглотила огромная тень от Врат Милосердия.

И все же это было войско. Каким бы обманчиво покорным ни наблюдал его мой размягченный разум и каким бы безопасным оно ни выглядело в ночной час. Родовое гнездо Зари – оплот войны с чудью, который по какой-то неведомой усмешке судьбы теперь на противоположной от нас стороне.

– Если бы только вся эта мощь была против Ворона… была с нами!