Навстречу понеслись ксерксы. Саша умело оседлала своего Сашунчика, он несся как снаряд, не чувствуя ее веса, сяжки врастопырку, жвалы распахнуты. Дмитрий развел руки радушным жестом, Сашунчик налетел и сразу же начал облизывать с ног до головы длинным гибким язычком.

– Это нечестно! – вскричала Саша. – Пусть тебя твой монстр нацеловывает!

Дима осмотрел Дмитрия и, заметив какое-то пятнышко на шее двуногого друга, старательно зализал. Буся с радостным вереском перепрыгнул с башки муравья на плечо Дмитрия.

Саша поинтересовалась у Морозова:

– Аверьян Аверьянович, хотите – подвезу?

Морозов смерил ее хмурым взглядом:

– А спина не переломится?

– Да не я, – поправилась она поспешно, – а мой Сашенька!.. Он такой добрый, замечательный…

Морозов покосился на раздвинутые жвалы, те прямо подрагивали от жажды схватить кого-нибудь и перекусить, на всякий случай отодвинулся:

– С ними даже рядом идти… страшновато, если честно. А уж ездить!

– Но я ж езжу!

Морозов благосклонно кивнул:

– По возвращении рассмотрим вопрос о присвоении тебе следующего звания.

Енисеев видел, как Дмитрий уже раскрыл рот, явно напомнить, что и он тоже ездит, даже раньше начал, но со стороны лагеря послышались радостные вопли. Больше всех вопил и размахивал руками Хомяков. Как выяснилось, обнаружил целую россыпь сладких комочков меда, каждый размером с огромную тыкву, которыми растения усеяли верхние листы. Уже нагрузил всех, размечтался, как пришлет сюда даже оставшихся в большом лагере, чтобы собрать, унести, ведь пропадает же такое добро…

– Все! – оборвал его Морозов. – Возвращаемся!.. Разведка была, можно сказать, удачной. А полученные данные обработаем в штабе, так сказать.

Обратно Дмитрий бежал далеко впереди, а Саша с двумя ксерксами замыкала колонну. Ослы и ученые, по определению Наполеона, держались в середине. Дмитрий на ходу переговаривался с Бусей, по сторонам вроде бы не смотрел, но все увидели, как он вдруг остановился так резко, словно налетел на дерево.

Енисеев уловил слабый кисловатый аромат, а когда воздух чуть сдвинулся, запах стал сильнее. Ноздри затрепетали, по коже прошла легкая дрожь. Перед глазами как воочию встала колонна красных муравьев, что неслась стремительным потоком. Он даже успел увидеть их размеры, очертания, но тут пласт воздуха сдвинулся, все смешалось, словно в зеркально спокойную воду бросили камешек.

Морозов ухватил бинокль, а Енисеев пробормотал озадаченно:

– Амазонки?.. В этом регионе?