Никогда победа не была ближе, чем сейчас.

Вместе с другим княжегорцем она рывком стянула тукера с коня – Совьон перерубила противнику колено; княжегорца тут же сразила сабля, а сама Совьон, прихрамывающая и с влажной от крови шеей, с усилием забралась в чужое седло.

Негоже было идти с топором против тукерских копий, но выбора не предоставлялось. Все лучше, чем пешей. Она ударила коня пятками в бока, посылая вперед.

Увернуться от острия. Шмыгнуть прочь от раздавшегося кострища и каменного воина. Опустить топор на примелькавшуюся макушку, не защищенную увенчанным кисточкой шлемом….

Совьон посмотрела на небо: драконья погоня приближалась к развязке. Братья теперь казались размером с крупных волков, не более, и Совьон не могла перестать поглядывать на них. Близко! Уже так близко…

Затем Хьялма едва не вцепился в алую чешуйчатую спину, и Совьон уже почти представила ломкий хруст, который все равно бы не сумела услышать на таком расстоянии. Только – досадно! – Сармат вывернулся и по-птичьи трепыхнулся вбок.

Хьялма обогнул его и вспорхнул выше. Растопырил гнутые когти и спикировал вниз, целясь в шею, – только Сармат утек, крутанувшись в воздухе странно гибко и проворно, и лапы Хьялмы царапнули пустоту.

Вдруг Сармат широко распростер крылья, и те перестали трястись. Его горло прекратило издавать надсадный рокот загнанного зверя. У Красонь-холма хватало иных звуков – и крика, и звона, и хрупанья, но вмиг Совьон показалось, что без Сарматова жалобного воя стало очень тихо.

Совьон не ожидала, что в нем осталось столько ловкой прыти. «Пожалуй, – подумалось ей, – сам Хьялма не ожидал».

До чего юрко Сармат-змей ушел от нападения!..

Как угрожающе он расправил крылья.

Будто и вовсе не был ранен.

Теперь Сармат сам метнулся к Хьялме и набросился внезапнее, чем молодой хищник, и резвее, чем стрела. Совьон много раз видела, как сражались животные, и даже с такого расстояния ей не представилось сложности предугадать, что сделал Сармат, закрутивший врага в лихом налете.

Стремительнее, чем сумело бы осознать любое живое существо, он мордой подался к шее, не защищенной гребнями наростов, – и вгрызся Хьялме в горло.

Совьон стала такой рассеянной, что лишь чудом удержалась в седле, а не рухнула во второй раз. Ей потребовалось время, чтобы успокоить понесшего коня, обезумевшего от ревов в поднебесье. Ее почти пронзили копьем. Почти защемили выстроенным каменным рядом. Руки Совьон дрожали так, что из них выскальзывали поводья; о нет, решила она, не может такого быть. Драконы сражались высоко. Вероятно, ей не то привиделось…