Ярхо недовольно скрежетнул.

– Пошли любого из моих воинов. Уж с твоими пленными они справятся.

– Нет, братец, – возразил Сармат. – Я бы согласился на это чуть раньше, но нынче все изменилось. Чтобы кто-то из твоих вояк хозяйничал в моих чертогах? Ладно бы рабы – сколько б их ни было в этом году, – но я не хочу, чтобы с моими женами обошлись так, как твои ратники частенько обращаются с деревенскими девками. Не хватало еще марлам собирать их по кускам.

– «Не хочу». Ты как ребенок.

– Брось, Ярхо, – протянул Сармат. – Наш враг мертв, и теперь все будет так, как раньше. Начиная с этого мига.

Белоглазый светляк затерялся в зарослях ковыля, и Ярхо за ним больше не следил.

– Война еще не окончена.

Сармат похлопал его по спине.

– Мы уже воевали с княжествами, и нам всем известен исход.

Он сплел пальцы за головой и прищурился в предвкушении.

– Мы уже жгли их и рубили. Значит, сожжем и изрубим снова. Помяни мое слово: скоро их силы расколются на части. Многие из соратников Хьялмы приползут вымаливать мое благоволение – о, Ярхо, ты можешь оставить свою орду на гораздо больший срок.

Ярхо не мог с ним не согласиться. Обыкновенно Сармат хорошо угадывал настроения княжегорских правителей, и если он ждал, что те пойдут к нему на поклон, значит, так оно и было.

– Только представь, что сейчас начнется. Предательства, заговоры, побеги с поля боя… Но не думай, что я осуждаю: Хьялма бросил друзей в непростом положении. – Прищелкнул языком. – Бедняги. Они так в него поверили. И так просчитались.

Ярхо взглянул на него.

– Ты ведь не помилуешь никого из них, – понял он. – Даже если падут ниц и принесут дары.

– Что мне их дары? – Сармат смотрел на горизонт. – Они восстали против меня. Они поклонились Хьялме. Нет, братец, довольно мне золота: за это я потребую их крови.

Когда солнце замрет VII

Когда солнце замрет VII

В походном шатре до сих пор витал запах горьких лечебных порошков. Травяной душок впитался в ткань полога и шкур, которыми была затянута постель, – тщательно, без единой складки. На столешнице лежали письма – ровнехонько, уголок к уголку. Карты были осторожно свернуты и перехвачены кожаными шнурками. Хортим знал: стоит развернуть одну, и он увидит чернильные очертания Княжьих гор и витиеватые заметки, выведенные рукой Хьялмы. Только не хотелось прикасаться ни к картам, ни к чему-нибудь еще.