– Это еще что? Немедленно взять себя в руки, матрос! – рявкнул Рейнхардт.

Второй помощник схватил Френссена за плечо и рывком поставил на ноги. Тот пытался вытянуться по стойке смирно, но колени его подгибались, а его самого била дрожь. Рейнхардт с отвращением посмотрел на матроса.

– Эт-то Один… – пробормотал тот. – На восьминогом коне… С-слейпнире…

– Круто, – процедил Рейнхардт. – Успокойся, или будешь отвечать по уставу!

Он наклонился через волнорез к орудийным расчетам.

– Приготовиться к стрельбе!

– Готовы!

– Вы хотите стрелять в бога? – неуверенно спросил Вихтельман.

– Разве этот дед с копьем верхом на сороконожке напоминает вам какого-то бога? К тому же пока что я никуда не стреляю.

Великан спрыгнул с коня и, сделав несколько шагов в сторону дерева, хмуро взглянул на висельников, горящие факелы и трепещущие флаги. Вся компания – оба мистика, певица, четверняшки, а также капитан – упала на колени и отвешивала ему поклоны, воздевая руки. Даже издали и в бинокль это смотрелось весьма гротескно.

Наконец Висманн встал и осторожно подошел к опиравшемуся на копье гиганту, что-то объясняя и жестикулируя. Несомненно, это была пламенная речь, полная возгласов и драматических жестов.

Один что-то процедил с не слишком приятным выражением на лице, а затем издал яростный рев. Не какой-то нечленораздельный вопль – то была фраза, но вырвавшаяся из глотки несомненно разъяренного существа. От его пронзительного голоса по кораблю пошли вибрации, вода в заливе подернулась волнами. Все схватились за уши, скорчившись на палубе или за волнорезом. Люди на пляже повалились на спину, будто отброшенные ударной волной. Великан показал копьем в небо, затем ударил им о землю. Земля покрылась трещинами, в сторону субмарины устремилось несколько больших волн.

– Френссен, переведите! – крикнул Рейнхардт. – Понимаете, что он говорит?

– Он меня оглушил, – простонал матрос.

– Вниз, на пост акустика! Убавьте громкость наушников, может, что-то поймете сквозь воду. Она всегда слегка приглушает.

– Он странно говорит, не совсем по-датски, я понимаю только отдельные слова, – докладывал Френссен с центрального поста. – Что-то вроде… иди к снежным… или ледяным гигантам… Что-то о трусости и войне с бабами и детьми… Вечный мрак или лед… не понимаю… безумие… Время безумия и бурь… Волки… нет – этого не понимаю.

Лежавший на песке Висманн перевернулся на живот и подполз к Одину. Рогатый шлем свалился с его головы и покатился по песку. Гигантский старик присел, выставил перед собой руку и положил ее Висманну на голову таким жестом, каким взрослый мог бы взъерошить волосы двухлетнего ребенка. А потом сжал пальцы на черепе мистика и как бы между делом свернул ему шею.