Мисс Леви, все больше увлекаясь, продолжала свою лекцию: процесс эмульгирования, роль яичного желтка и связывающие свойства лецитина, необходимость приготовления соуса на небольшом, но постоянном огне, чтобы не свернулся. Поскольку тут это пришлось к слову, она напомнила ученицам об опасности размножения бактерий и симптомах сальмонеллеза. Когда девочки наконец зажгли горелки и приступили к разбиванию яиц, все были до такой степени преисполнены осознания ответственности момента, словно собирались варить гремучий студень.

Мисс Леви начала обход, наблюдая за действиями своих учениц. У четырех девочек соус немедленно свернулся; они стояли над кастрюлями, отчаянно пытаясь взбить водянистую комковатую жидкость.

– Если соус просто расслоился, можно вбить туда еще один желток, чтобы улучшить эмульгирование, – сказала она. – Но если он свернулся, единственное, что можно сделать, это выловить комки.

Девочки, повздыхав, взялись за шумовки.

Она подошла к углу, где Крейндел стояла рядом с Сарой Розен, к которой ее, к явному неудовольствию последней, поставили в пару. Крейндел сбивала содержимое кастрюли. На лице ее отчетливо читалось крайнее раздражение.

– Он сейчас свернется, – прошипела мисс Розен.

– Не свернется.

Крейндел принялась сбивать соус с удвоенным усердием.

– Девушки, – произнесла мисс Леви.

Крейндел вскинула на нее сердитые глаза, и мисс Леви едва не отшатнулась: гнев девочки обрушился на нее с такой силой, что ощущение было сродни физическому удару.

– Прошу прощения, – услышала она собственный голос и, развернувшись, вышла из класса и направилась в учительскую уборную, расположенную в конце коридора.

Время вдруг замедлилось, а весь мир отступил куда-то далеко-далеко. Дверь уборной закрылась за ней с негромким стуком, который, казалось, доносился сквозь толстый слой ваты. Она подошла к раковине, вцепилась в ее края и посмотрела на себя в зеркало. Обострившееся зрение различало мельчайшие частички глины, из которых было сделано ее лицо, каждую крупинку румян, размазанных по ним, как краска по щекам деревянной куклы. Под пальцами что-то хрустнуло. Она отпустила края раковины и увидела тонкую паутинку, которая змеилась по фаянсу – как те трещины, которые разбежались в разные стороны от ямы в бетоне, в переулке, когда они с Джинном…

«Нет, – твердо сказала она себе. – Ты – не она. Ты Шарлотта Леви».

Она несколько раз согнула и разогнула пальцы. Мало-помалу мир в зеркале вновь обрел свой привычный вид. Время возобновило нормальный ход.

Она недовольно посмотрела на треснувшую раковину и вышла из уборной.