В коридоре становилось все теплее и теплее; до нее начал доноситься рокот котла в котельной. Она дошла до двери и вставила ключ в замочную скважину, но ключ оказался не нужен: когда она с усилием нажала на дверную ручку, дверь со скрипом приоткрылась. На нее пахнуло бумагой, плесенью и затхлостью. Нащупав на стене выключатель, она была вознаграждена неожиданным «дзиньк» и звоном стекла лопнувшей лампочки. Мисс Леви поспешно выключила ее. Однако этой короткой вспышки хватило, чтобы она успела охватить взглядом состояние помещения: заваленные хламом полки, штабеля каких-то коробок, покосившиеся башни из составленных друг на друга как попало стульев, театральные задники из мятого папье-маше. Ее охватило раздражение. Кому вообще может понадобиться это старое хламье? Лучше снести это все на свалку и начать с чистого лис…
Она замерла, прислушиваясь.
Это не могла быть его хозяйка, потому что она спала в своей постели и ей снилась проверочная работа, которую она писала в классе, но стоило ей отвлечься, как все слова смешались в кучу. Тогда, может, это кто-то из преподавателей? Или уборщик? Кем бы ни был этот нежданный гость, он стоял у двери, не издавая ни звука, даже не дыша.
Он замер и прислушался.
Прикосновение к ее чувствам. Это не было сознание кого-то из воспитанников, спящих наверху, – их беспокойные мысли всегда полнились сложными сновидениями. Это же сознание находилось поблизости и было простым, если не сказать примитивным, как одинокая нота, пробивавшаяся сквозь симфонию. Смутный вопрос, тихий, но настойчивый. Он казался очень… знакомым.
Нежданный гость не уходил. Он молча стоял в темноте.
Такого никогда прежде не случалось, и Йосселе не знал, что это означает. Его хозяйка все еще спала; он не мог обратиться к ее разуму в поисках ответа. Но он ни в коем случае не мог допустить, чтобы его обнаружили; он должен прятаться, прятаться так, чтобы его никто не нашел.
Его охватила тревога.