Она рассмеялась: никогда в жизни не слышал он звука прекраснее.

Значит, ты помнишь наши предания?

– Помню ли я их? Да они были проклятием моего детства! Я боялся их до ужаса: гулей, служивших Сулейману, и кровожадных демонов, которые охотились за джиннами и разрывали их на части, пламя за пламенем…

Все они оказались неправдой, сказала она мягко, как будто боялась разочаровать его. В Проклятом городе нет никого, кроме камней и бедуинов. Я жила в страхе много сезонов подряд, прежде чем смирилась с правдой. А потом Проклятый город стал моим домом, пока я пыталась придумать способ отыскать тебя.

Весь его мир стремительно менял очертания. Совершенно растерянный, Джинн покачал головой.

– Но как же тебе удалось добраться сюда? Как ты отыскала меня, руководствуясь одним только преданием и больше ничем?

Это оказалось легче, чем я думала, сказала она. Сначала мне нужно было преодолеть земли джиннов, и я спряталась в седельной сумке бедуина рядом с его саблей и вместе с ним добралась до окраин Хомса. Там один крестьянин, которого я повстречала на пшеничном поле, рассказал мне о знахарке с Дамасского рынка, обладавшей способностью отыскивать любого живущего под небесами, будь он из плоти и крови или из пламени. Я прилетела из Хомса в Дамаск, следуя за железной дорогой, и отыскала на рынке ту знахарку. Я проникла в ее сны и велела ей: найди мне скованного железом джинна.

Он слушал ее повествование, затаив дыхание и рисуя в своем воображении это все: седельную сумку, пшеничное поле, спящую знахарку.

Знахарка сказала: «Он называет себя Ахмад аль-Хадид. Он живет за морем и за океаном, в городе, где вздымаются к небу сияющие коробки, высотой соперничающие с горой Каф, а среди зеленых деревьев стоит арка Пальмиры». Много спящих сознаний пришлось мне посетить, прежде чем я поняла, какой город она имела в виду. А потом из-за войны и блокады…