За одним из пустых столов сидел Лама и ножом выцарапывал что-то на деревянной столешнице. На отца Арсения не взглянул; только едва заметно затрепетали остроугольные его ноздри.

У окна, уткнувшись физиономией в шахматную доску с недоигранной партией, пьяным сном спал рядовой Овчаренко; у ног его валялся автомат.

– Шах! – Арсений громко ударил конем перед Пашкиным носом; тот открыл непонимающие глаза и выпрямился на лавке. – Твой ход, рядовой. Смотри, тут белые распоясались, – поп кивнул на мрачно кучковавшихся в харчевне охотников-староверов и вышел вон.

Несколько мужиков, перекрестившись, шагнули-таки в кровавую лужу; обступили Лизу и Бо, похоже не вполне понимая, что дальше делать – с безоружной-то бабой, и тем более стариком. На огне на воке шипели до углей сожженные куски овощей и мяса. Лиза тоненько захихикала, и Буран, лесорубов пес, разразился отчаянным, хриплым лаем.

– Это ты, бесовка, волкодлаков натравила на Лисьи Броды! – специально накручивая себя, выкрикнул лесоруб.

– Да, она!.. Она!.. – завелись остальные. – Подговорила упырей, дьяволица, чтоб наш скот подрали!

Лесоруб, стоявший ближе всех к Лизе, попытался потянуть дьяволицу за волосы, но Лиза укусила его за палец. Тот взвыл – скорее от изумления, чем от боли, – размахнулся широко для удара, но папаша Бо с неожиданной для сухого старика ловкостью перехватил его руку, извернулся и опрокинул лесоруба в размазанные по полу куриные потроха.

– Гун-фу, – как бы оправдываясь, развел худыми руками китаец.

…разве мы не догадываемся, что папаша Бо не так прост…

Мужики, найдя, наконец, веский повод для мордобоя, набросились на папашу Бо скопом, повалили и стали пинать ногами.

– Пр-р-рекратить!!

За спинами мужиков раздался звук передергиваемого затвора. Все обернулись. Лунатически пошатываясь, перед ними стоял рядовой Овчаренко с автоматом.

– Именем Кр… расной Арм… ии… – Пашка выпучил глаза и задержал в груди воздух, чтоб побороть икоту, но это не помогло, – а ну пош… ли все отсюда!

Мужики переглянулись. С Красной Армией лучше не связываться. И особенно с тем ее предствителем, который в шестерках ходит у смершевца. Ненасытившейся, униженной хищной стаей они направились к выходу.

– Вон! – как раз перестав икать и закрепляя успех, проорал Овчаренко им в спины; наклонился к папаше Бо. – Давай, Борян, помогу.

Вместе с Лизой они подняли старика и вывели с пропахшей дымом и гарью кухни.

Лиза вздрогнула: за столом в углу, поигрывая ножом, сидел Лама. Когда их обступили охотники, страшно не было, а только противно. Но от Ламы – сейчас в большей степени, чем обычно, – исходила угроза лишенного жалости, древнего хищника. Лама-хищник был опасней всех охотников, вместе взятых. И по жадным, немигающим глазам, которыми он смотрел на ее отца, она поняла, что он знает: средняя из сестер ему рассказала про их догадку.