Чувствуя себя так, словно тонет, Кайт спросил его имя. Повисла долгая пауза, прежде чем он ответил.

Джо.

Его медленно охватывала паника. На него будто опустилась страшная тяжесть. Она была почти осязаемой. Кайт овладел собой достаточно для того, чтобы посадить Джема в кэб и отвезти в больницу. По крайней мере, врач, казалось, воспринял его всерьез. Кайт ждал, но вскоре явилась медсестра и сердито сказала, что часы посещений закончились.

Он провел ночь в первом попавшемся заведении – в гостинице под названием «Львиное сердце». В баре слышалась английская речь. Мужчины были грубыми, неотесанными, большинство из них были грязными, а на поясе у них до сих пор висели инструменты. Они говорили о туннелях и буровых установках. Повсюду валялись газеты, так что Кайт забился в угол и прочел одну из них от корки до корки. Она была на французском, но язык был упрощенным и тексты сопровождались изображениями. В основном они содержали новости из Парижа. Очередная глупая выходка брата императора, светские вечеринки, митинг за отмену смертной казни. В первом округе снова что-то взорвали Святые.

Ему стало легче от того, что можно было на чем-то сосредоточиться, и он сунул газету под пальто, чтобы потом показать Агате, но, когда девушка рядом с ним откашлялась и сказала, что его комната готова, Кайт все равно вздрогнул. Он видел, что она раздумывает, не спросить ли о шрамах от ожогов, но оказалась слишком вежлива и лишь дала ему свечу, которая входила в стоимость комнаты, а также объяснила, что он может получить еще одну в среду, если останется здесь, или купить ее раньше за три су. Кайту пришлось притвориться, что он знает, насколько эта цена разумна.

Утром доктор сообщил ему, что Джо перевели в Сальпетриер, который назывался Бедламом, когда Кайт в последний раз о нем читал. Посещения разрешались строго по понедельникам, так что пришлось пустить в ход все свое красноречие, и ему дали десять минут, но Джем, или Джо, его не узнавал и не хотел говорить по-английски. Кайт объяснил, что они вместе ехали в поезде, но видел: Джо его не понимает. На следующий день он пришел снова. Одному из врачей не понравилось присутствие в больнице столь беспардонного англичанина, и Кайта арестовали. Он провел ночь в полиции. К тому времени, как его освободили, Джо забрала домой семья, которая утверждала, что он живет с ними.

Кайт без труда выяснил адрес, подкупив медсестру. Потом нашел потрепанный дом в Кларкенуэлле. Он представился хозяину дома, который напоил его чаем.

– Ваше неравнодушие делает вам честь, – сказал мужчина. У него были отличные манеры, но в них явно сквозило подозрение. Чем больше Кайт говорил по-английски, тем меньше месье Сен-Мари желал продолжать разговор. Он держался спокойно, но отстраненно, не был груб, но именно так Кайт бы себя вел, если бы разбойник с большой дороги уселся напротив и положил ноги на стол. Сен-Мари сразу сказал, что не станет звать Джо, у него и без того хватает хлопот.