Винни, казалось, отчаянно соображал, пытаясь выдернуть из блуждающих мыслей единственно верные слова, которые все бы исправили. Свели бы на нет то, что уже было сказано. Но в итоге он смог лишь выдавить из себя:

– Это просто альбом, Агнес.

– Просто альбом?

Агнес утерла с лица упавшие на него капли. Тейт видел, как ей больно. Намного больнее, чем тогда, когда она столкнулась с отцом возле «Пинтограммы», потому что того опустившегося человека она уже перестала считать своей семьей. Ее семьей был Винни. Она сама об этом сказала. Только ему она доверяла, и только его удары, наносимые одними словами, имели сокрушительную силу.

– Когда-нибудь до тебя дойдет, насколько далеки могут быть люди от твоих представлений о них, – сказала Агнес.

– И до тебя это тоже дойдет. Некоторые люди намного лучше, чем тебе кажется. Если что, я не про твоего отца. Но с Пайпер все именно так.

– Ты правда в это веришь?

– Да.

– Поэтому ты найдешь этот чертов разлом и шагнешь в него? Так ты собираешься поступить? – Агнес усмехнулась. – Ясно. Тогда больше не звони мне и не приходи в кафе. Не хочу тебя видеть. Можешь проваливать хоть в параллельный мир, хоть в ад, ни слезинки по тебе не пролью!

Обогнув Винни, она направилась в сторону рощи, похожей на волнующееся море. Винни швырнул билеты на землю, развернулся и в ярости пнул стоявшую поблизости урну, после чего рухнул на скамейку и закрыл лицо руками. Он выглядел изнуренным. Но даже несмотря на это, Тейт больше завидовал ему, чем сопереживал. Тейту никто никогда не предлагал любовь. И не ждал любви от него в ответ. Тейт убедил себя, что привык к этому и что для счастья ему вполне достаточно ощущения безопасности. Но достаточно не было, и, окончательно осознав это, Тейт почувствовал себя жадным.

Спустившись с крыльца, он присел на корточки, чтобы поднять прибившийся к ступеньке билет. Тот был измят, и заморосивший дождь уже успел оставить на нем небольшие разводы, но штрих-код все еще хорошо просматривался. Как и фотография Клода Пэйна, распростершего руки над толпой фанатов. Излучающее внутреннюю энергию, одухотворенное лицо. Тейт никогда не был на живых концертах – видел их только по телевизору. Ему сложно было вообразить то единение нескольких сотен душ, о котором говорил Винни, но он вполне допускал, что идея могла сработать. Даже если нет, Винни был не из тех, кто легко сдается. Когда-нибудь ему наверняка удастся зарядить этот треклятый шар.

– Отдай.

Тейт поднял голову. Винни смотрел на него тусклыми, как у мертвеца, глазами. На контрасте с его волосами, полыхающими словно костер, это выглядело особенно пугающе. В рассветных лучах прическа Винни будто оживала – алые, желтые, рыжие оттенки светились так ярко, что щипало в глазах. Тейт подошел, и Винни выхватил билет из его рук. Положил на ногу и кое-как разгладил, придавив кулаком.