Агнес бросилась в ближайший переулок. Он возник словно из ниоткуда – Агнес не помнила его, хотя знала в той части города каждый угол. Но удивляться было некогда. Агнес побежала туда, куда понесли ноги, надеясь затеряться во дворах, и, к своему ужасу, обнаружила, что переулок тянется далеко вперед, никуда не сворачивая. Кроме того, он оказался совершенно безлюдным и голым – даже сложно было поверить, что он пересекается с самой оживленной улицей города. Ни горящих вывесок, ни припаркованных машин и ни малейшего просвета между домами, только мусорные баки где-то вдалеке и одна-единственная приоткрытая дверь на втором этаже кирпичного дома, к которой вела ржавая пожарная лестница. Не зная, что еще делать, Агнес ринулась к этой двери.

Небольшой уютный магазин, скрывавшийся за ней, Агнес поначалу приняла за чью-то квартиру – наверное, из-за болотного цвета дивана, сразу приковывающего к себе внимание, и музыкального проигрывателя, на котором крутилась, шипя и поскрипывая, виниловая пластинка. Но потом Агнес заметила кассовый аппарат. Автоматы со снеками и высокие стеллажи, занимающие почти все пространство по правую сторону от входа. На полках было столько всего: потрепанные книги, свечи, украшения, настольные игры, глиняные статуэтки. В других обстоятельствах Агнес непременно начала бы все это рассматривать, но тогда у нее не было на это времени. От страха в голове совсем опустело. Поэтому Агнес поддалась инстинкту – забралась под стол-прилавок и замерла в ожидании.

В том, что отец догадается, где ее искать, сомнений не было. Агнес уже не надеялась на спасение, только хотела оттянуть неизбежное. Ее спонтанная смелость улетучилась, и она вновь превратилась в саму себя – в слабого ребенка, слишком робкого, чтобы бежать или защищаться. Уже тогда Агнес стыдилась этой беспомощности. Она ненавидела себя, когда, забившись в угол, обхватывала руками колени, утыкалась в них лицом и словно со стороны наблюдала за тем, как решается ее судьба. В этом не было смысла. Ведь, если подумать, хуже всего была не физическая боль, а те бесконечно тянущиеся минуты ожидания, когда еще ничего не случилось, но ты знаешь, что вот-вот случится. Потому что слышишь, как отец грузно передвигается по квартире, спотыкаясь о собственные ноги и роняя на пол предметы.

Хлопнула дверь. Агнес зажала руками рот, сразу узнав отца по скрипу его дешевых ботинок. Ее сердце заколотилось сильнее, и она сделала медленный вдох и выдох, стараясь его успокоить. Очень некстати у нее зачесался нос из-за сильного запаха пыли и засушенных цветов – из мусорного ведра под столом торчали останки увядшего букета. Агнес терпела, боясь пошевелить даже пальцем: музыка в магазине играла слишком тихо, так что малейший звук мог ее выдать.