Оказавшись на улице, Агнес не заметила дождя на своих и так уже мокрых волосах. Не заметила, как ветер ударил ей в грудь и как ее желтые кеды вскоре превратились в черно-серые, – не глядя себе под ноги, она бежала по лужам и размякшей земле, пока не нашла Тейта посреди рощицы, у детской площадки. Он обернулся еще до того, как Агнес его окликнула, и, сперва удивившись, а потом помрачнев, сам двинулся ей навстречу. Увидев в свете фонаря выражение его лица, Агнес ощутила необъяснимую радость, хотя следовало бы испугаться.

– Ты совсем отбитая?! – рявкнул Тейт, подхватив ее как раз в тот момент, когда она чуть не упала, поскользнувшись на сгнивших листьях.

Сняв с себя шапку, он напялил ее Агнес на голову. Собирался снять и куртку, но Агнес взяла его за руку и прежде, чем он успел опомниться, налепила на тыльную сторону его ладони переводную наклейку. Дождь сразу намочил ее, но плотная глянцевая бумага не просвечивала, хорошо скрывая рисунок.

– Что это? – Тейт вырвал руку.

– Скоро увидишь.

Улыбнувшись, она надела шапку обратно на Тейта и бегом бросилась назад к дому. Щеки ее пылали, пока она представляла, что подумает Тейт, когда отлепит бумажную полоску и обнаружит под ней отпечатавшуюся на коже белую маргаритку.

Глава 22 Виктор

Глава 22

Виктор

В наших головах крепнет монстр,

Взращенный злыми словами, что мы сказали друг другу.

Между нами теперь огромная пропасть[32].

Солнце давно зашло за горизонт, когда Винни, направляясь к дому, свернул в Сквозной переулок. День закончился слишком быстро, и вместе с ним – дела, на которые можно было отвлечься. Несмотря на погоду, Винни согласился сразу на две ранее перенесенные встречи. Зашел к знакомому, уверявшему, что в его доме завелся полтергейст, и после недолгих поисков обнаружил прятавшегося в подвале перепуганного енота. Впарил одному из постоянных клиентов вазу, которая подстраивалась под новый букет, меняя цвет и форму – часа два пришлось потратить на демонстрацию и торг, но Винни был только рад чем-то себя занять. Он как мог старался концентрироваться на насущном и не думать об Агнес. Не слышать ее голос, продолжающий назойливо звучать у него в голове.

«Твоя мать была безответственной, бесчувственной эгоисткой».

С самого утра стая бездомных собак шла за Винни по пятам. Никогда еще их не было так много. Как и прежде, псы держались в тени дворов, не показывались на глаза, но в нос то и дело заползал исходивший от них тошнотворный смрад, и Винни слышал, как царапают асфальт их острые когти. Они выжидали. Чуяли, что скоро им будет чем поживиться, но пока лишь клацали челюстями и утробно рычали, будто предупреждая: «Скоро! Скоро мы набросимся на тебя. Выскочим из темноты, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, и ты не сможешь притвориться, что мы ненастоящие».