Адахамжон сделал несколько кликов мышкой, перелистывая страницы, и остановился. На правой полосе крупным шрифтом был напечатан заголовок: «В БУДУЩЕЕ – С ОПТИМИЗМОМ!» Ниже располагалась зернистая фотография величественного, похожего на замок здания в стиле позднего Ренессанса с двумя угловатыми массивными башнями. Дальше шел текст, а под ним на еще одной фотографии представительный высокий мужчина, немного сутулый, но широкоплечий, с породистым, волевым лицом, зачесанными назад волосами, в костюме и галстуке, говорил о чем-то группе внимательно слушающих людей. Все они казались на голову ниже него. Надпись под фото гласила:
«Об успехах в создании новых сельскохозяйственных культур рассказывает директор Экспериментального филиала НИИ Генетики СССР Леонид Иванович Зильбер».
Глава 13
Глава 13
Человек на портрете имел отдаленное сходство с Аристархом Леонидовичем, и несколько большее – с Машенькой. Аристократически правильные черты лица, высокий лоб и густые волосы с проседью делали его привлекательным, даже своеобразно красивым, но темные глаза под густыми, слегка нахмуренными бровями смотрели сосредоточенно, строго, без тени улыбки. Он был одет в старомодный черный пиджак, застегнутый на три пуговицы и скромно украшенный небольшой золотистой медалью на левом лацкане. Вообще, весь портрет был исполнен в очень сдержанной, аскетичной манере, в отличие от того пышного дурновкусия, с которым распорядился изобразить себя Аристарх Леонидович на картине в своем кабинете: ни парадных доспехов, ни развевающихся парусов и знамен на заднем плане – на лаконически темном фоне единственными светлыми пятнами оставались лицо и крупные руки, одна из которых, с большим перстнем с зеленым камнем на пальце, опиралась на почти невидимый стол. Наверное, именно это словно бы выступающее из мрака лицо сообщало портрету некую магнетическую силу и, повстречавшись с ним взглядом, я поймал себя на том, что на несколько секунд замер, словно бы под гипнозом, и не могу отвести глаз.
– Это мой дедушка, – с нежностью произнесла Машенька и прикоснулась к перстню, висящему под розовой блузкой на тонкой цепочке. – Тут его нарисовали как будто немножко суровым, но на самом деле он был страшно добрым. Я его очень любила.