– Фон Зильбер тебя зовет, –  сказала она. –  Телефон в холле уже оборвал. Наверное, хочет обсудить успехи своей дочери в изучении литературы.

Я демонстративно проигнорировал иронию моей бывшей пассии, ныне превратившейся в жаркую фантазию пубертатных юнцов, и отправился в Западную башню.

В кабинете Аристарха Леонидовича трещал камин, было жарко, пахло мужской компанией и алкоголем. На столе громоздился сверкающий серебряный самовар, окруженный разнокалиберными бутылками с мадерой и хересом, чашками, блюдцами, тарелками с румяными баранками и вазочками с вареньем. Хозяин и гость расположились в креслах напротив друг друга и уже достигли той стадии взаимоприятного общения, на какой обычно снимаются пиджаки, стягиваются прочь галстуки и рассказываются все более соленые анекдоты. Я вошел на взрыве басовитого хохота; оба повернули ко мне раскрасневшиеся, блестящие от жары и мадеры физиономии, и Аристарх Леонидович воскликнул:

– А-а-а-а-а, Родион Александрович, голубчик! Пожалуйте, пожалуйте!

Я пожаловал, нашел для себя чиппендейловский стул и сел поближе к баранкам и хересу, сочтя за благо постараться догнать моих собеседников, и побыстрее.

– Вот, Герман Германович, рекомендую: Гронский Родион Александрович, прошу любить и, по возможности, жаловать!

Дунин прищурился, откинул голову и воззрился на меня.

– Ну, сударь, и кто же вы? Правый, левый, центрист? Может быть, либертарианец?

– Никогда не думал о себе в таких выражениях, –  ответил я, до краев наливая херес в высокий граненый бокал.

– А все-таки?

– Не переношу ни тех, ни других, ни третьих.

– И как же вам живется без убеждений?

– Справляюсь.

– Родион Александрович –  убийца, –  сообщил фон Зильбер с явным удовольствием.

– Вот как? –  Дунин как будто стушевался немного, но тут же взял себя в руки. –  Стало быть, вы воин! Знаете, под тонким слоем культурного напыления, тех условностей, которые накладывает на нас так называемая современная цивилизация, каждый из нас продолжает соответствовать, принадлежать к какому-то из древнейших архетипов: король, крестьянин, воин, купец, священник или… эээ… мудрец, которыми мы были и остаемся уже десять тысяч лет.

– Гораздо дольше до этого мы были вольными бродягами и охотниками, –  ответил я.

– Родион Александрович наемный убийца, –  уточнил Аристарх Леонидович. –  И работает на того, кто больше заплатит.

– Ну что ж, –  развел руками Дунин, явно не желая отказываться отнести меня к какому-нибудь архетипу, –  варяги Рюрика тоже не были вполне бескорыстны. Но что же он тут делает, позвольте узнать?