Боги-чудовища понятнее и ближе человеческой природе. Простолюдины тысячелетиями видели в своих правителях существ сверхъестественных, и не потому только, что божественное происхождение власти оказалось удачным PR-ходом, талантливой выдумкой жрецов на окладе от власти, доказывающих свою полезность. К власти действительно приходили своего рода сверхлюди, то есть те, кто мог совершить невозможное, немыслимое для других с точки зрения человеческой нравственности, военные вожди, отличавшиеся беспримерной жестокостью. Той жестокостью, которая присуща богам, дающим смертным заповедь «не убий», но и не думающим ей следовать. Истории благородных и милосердных правителей, как правило, коротки и трагичны: в лучшем случае их признают сумасшедшими и прячут от глаз подальше в психушку, а столетиями остаются у власти династии про́клятых королей, и властитель тем более пользуется уважением, чем он чудовищнее, чем сильнее его карающая рука, и тогда целые поколения рабов будут славить его дела. Кстати, о рабах: куда там Дуняша с самоваром запропастилась?

Аристарх Леонидович снял телефонную трубку, но Дунин жестом остановил его и не без труда поднялся из кресла.

– Я, пожалуй, на сегодня пас, –  выговорил он, –  и пойду, с вашего позволения, передохнуть. Нам еще вечером курсовую работу принимать, знаете ли…

Дунин шагнул, качнулся, но тут же с достоинством выпрямился и вполне твердо пошел к двери.

– Герман Германович, проводить вас до комнаты? –  заботливо поинтересовался фон Зильбер. –  Вот, Родион Александрович мог бы…

Но философ только широко отмахнулся и вышел из кабинета. Некоторое время мы прислушивались к увесистым, но нетвердым шагам на лестнице, однако грохота не последовало и, кажется, все обошлось.

– Знаете, Герман Германович ведь идейный, а не какой-нибудь переобувшийся конъюнктурщик, он по-настоящему верит в то, что говорит, –  сказал Аристарх Леонидович, когда шаги стихли. –  Помните, несколько лет назад в Петербурге была история, когда объявился вдруг серийный убийца, охотник на ведьм? Ну дело-то громкое было! Я тогда натурально подумал, что это Дунин взбесился и схватился за молоток. На него было бы похоже. Он всегда таким был, еще с 90-х, причем иногда даже в ущерб себе. Полагаю, если сейчас за его взгляды вдруг начали бы преследовать, он от своих убеждений бы не отказался.

Аристарх Леонидович вздохнул, пересел в свое кресло с резной спинкой и стал смотреть в окно. Там было уже совершенно черно, и только крупные дрожащие капли дождя сползали наискось, сдуваемые невидимым сильным ветром.