– Так, ты куда собрался? Ваших тут никого нет!
Адахамжон побледнел, но сдержался. Он достал удостоверение, раскрыл его и сообщил:
– Ошибаетесь: все наши как раз здесь.
Мужчина внимательно изучил удостоверение и скривился.
– Этнический отдел, что ли?..
Но в сторону отошел.
Адахамжон протолкался сквозь атлетичные торсы и плечи к двери, за которой в крошечном кабинете за столом сидела Зоя, взъерошенная, как воробей, выдержавший схватку с котом, а сотрудник напротив выговаривал монотонно:
– Также необходимо пояснить, в какое время, в какой торговой точке и с какой целью была приобретена данная сумка, содержащая изображение…
Зоя увидела Адахамжона и просияла, впервые обрадовавшись ему, как родному.
Некоторое время ушло на выяснение сути дела; еще несколько долгих минут потребовалось, чтобы убедить Зою спокойно дописать объяснения, дождаться оформления протокола, подписать его, и только потом уже идти и ехать, куда заблагорассудится. До пяти еще оставалось около четверти часа. К счастью, каршеринговый автомобиль, на котором Адахамжон приехал сюда, так и остался стоять неподалеку. Добраться до Лиговского можно было минут за десять; стоя на светофоре, Адахамжон взял смартфон, чтобы на всякий случай предупредить Алину о том, что он может задержаться на пару минут, и в этот момент в общем чате появилось новое сообщение:
«Вижу Шинкарева, захожу одна».
85… 84… 83…
Адахамжон стиснул зубы и вдавил педаль газа.
* * *
Глухая тишина была пропитана тяжелыми запахами пустого дома: плесени, тлена и отсыревшего дерева. Узкая лестница с осклизлыми вытертыми ступенями поднималась вверх, к площадке первого этажа, на которую выходили две двери: одна была плотно закрыта, за другой, приоткрытой, с выломанным замком, лежал лист железа и виднелся полутемный, замусоренный коридор. Алина прислушалась: откуда-то сверху доносились приглушенные ритмичные басовые звуки.
Она стала подниматься, стараясь не торопиться, чтобы шаги по битым стеклам и крошеву осыпающейся штукатурки звучали не слишком громко, но и не медлить; худенькая девчоночья фигурка в черной безразмерной кофте стояла перед глазами. На площадке второго этажа ей пришлось пробираться через залежи пластиковых мешков, полных сгнившего, источающего зловоние мусора; здесь же в углу стояла крытая детская коляска на заржавленном железном каркасе. Звуки музыки становились слышнее. На третьем этаже Алина остановилась. Да, так и есть: теперь можно было различить не только басы, но и разухабистую мелодию, несущуюся из-за двери, на которой белой краской была намалевана цифра 25.