Нужно было атаковать первым.

Длинный прямой клинок с гудением рассек густой воздух и устремился по широкой дуге наискось. Я был уверен, что мой противник парирует его или уйдет, шагнув вправо, но удар совершенно неожиданно достиг цели, и меч с силой врезался в левый наплечник. Человек в доспехах качнулся и отступил. Я вернул меч, крутанулся и с разворота ударил с другой стороны. На этот раз он успел подставить свою алебарду, но вышло неловко, и клинок ударил его сбоку по шлему. Он снова попятился. Раздумывать было некогда, и я пошел на него, нанося удары и слева, и справа, одновременно пытаясь достать незащищенные места на бедрах и на боках. Двухметровый гигант в доспехах растерянно отступал, время от времени неуклюже размахивая и тыкая в меня своим оружием так, словно орудовал вилами или оглоблей. Я легко уходил от размашистых неточных ударов и продолжал теснить его в сторону раскопа в полу. Один из моих ударов угодил по забралу и, похоже, оказался довольно чувствительным, ибо противник взревел и взмахнул алебардой с такой неистовой силой, что, попади он по мне, то пробил бы мной стены и отправил в полет, как мячик для гольфа, до самого Анненбаума. Я едва успел отшатнуться, почувствовав, как взрезанный воздух хлестнул по лицу, будто рядом промчался скоростной поезд, и увидел, что, увлекаемый силой инерции своего удара, человек в доспехах потерял равновесие. Это был шанс; я нырнул вниз, упер острие меча в пол и клинком заплел противнику ноги. Он закачался, перешагнул, устоял было, но споткнулся о торчащие плиты пола, взмахнул руками и тяжело рухнул в раскоп. Раздался грохот, как будто перевернули груженую кастрюлями тележку из супермаркета. Алебарда отлетела далеко в сторону. Он попытался подняться, но обе ноги оказались задраны вверх, а спина впечатана в песчаный раскоп. Я отбросил меч, прыгнул сверху, прижал, выхватил нож, разрезал ремни шлема и сорвал его с головы.

– Ну и ну, –  сказал я. –  Слуга, нарядившийся рыцарем! Как был бы расстроен Аристарх Леонидович!

– Ваша милость, –  прохрипел Герасим, на лбу которого стремительно надувалась багровая шишка. –  Не погубите!

– Ты, голубчик, собирался убить меня алебардой, а теперь –  не погубите?

– Не со зла!..

За коробками зашуршало.

– Кто это там с тобой?

Герасим замычал и замотал головой. Я приставил лезвие ножа ему под бороду и пообещал:

– Если не выйдет, перережу горло.

Что-то с мягким шумом обрушилось. На площадку выпала Римма, бухнулась на колени и заголосила:

– Родион Александрович, отпустите его, богом прошу!

Ситуация окончательно превратилась в фарс. Я поднялся, убрал нож, пинком отшвырнул алебарду и сказал: