– Что мешает хотеть?

– Чего?..

– Ладно, проехали. Думаю, что пока ничего не понятно, –  сообщила Вика и поставила на огонь чайник.

– Да я объясню! –  с готовностью откликнулся Альберт. –  Ты, наверное, знаешь, что у меня есть свой подкаст в жанре тру-крайм…

– Не знаю.

– Странно, у меня больше ста тысяч подписчиков… Альберт Мефистофель? Не слышала? Ну ладно, это неважно. Я работаю в стиле гонзо-журналистики, рассказываю про самые известные преступления или серийных убийц как бы изнутри. Например, летом мы с Харуко ездили в Большие Мазарки, нашли дом, в подвале которого маньяк Пафнутьев несколько лет держал своих жертв, насиловал и пытал, перед тем как убить, и сняли там комнату, между прочим, у его матери. Сказали, что мы студенты, приехали на фольклорную практику, а потом уговорили ее на интервью, причем записали в том самом подвале! Выпуск почти на миллион просмотров залетел, кстати. А летом ездили на Селигер, в заброшенный пионерский лагерь, где сорок лет назад работал вожатым серийный убийца Ворончак по прозвищу Диего. Мы там обосновались на неделю в пустующем домике и даже нашли местных, которые помнили и лагерь, и даже самого Диего.

– Очень интересно, –  вежливо сказала Вика. –  Но причем тут мы с сестрой?

– Да, ты права, –  согласился Альберт. –  Не столько вы, конечно, сколько ваша бабушка. Та самая, которая жила в этой квартире. Баженова Евдокия Кузьминична.

– Во-первых, насколько я знаю, у бабушки была фамилия Покровская, как и у нас; а во-вторых, все еще не понимаю причин интереса.

Альберт проницательно улыбнулся.

– Баженова –  ее девичья фамилия, которую она не меняла в замужестве, но потом об этом все предпочли забыть и даже исправили задним числом во всех документах на фамилию мужа, то есть вашего деда.

– Зачем?

– Видимо, чтобы не вспоминать о том, что Евдокия Кузьминична Баженова была одной из самых известных за всю советскую историю серийных отравительниц: двенадцать убитых, из них семеро были несовершеннолетними учениками той школы, в которой она работала. В 85-м ей дали пятнадцать лет лишения свободы, а через двенадцать она освободилась досрочно, и вот тогда уже сменила фамилию, чтобы…

Он взглянул на Вику и осекся. Повисла неловкая тишина.

– Прости, но это правда, –  извиняющимся тоном сообщила фотографка Ксюша. –  Я погуглила.

Вика выключила газ и села на табуретку.

– Полная чушь, –  заявила она. –  И я не советую тебе соваться с этим к Зое. В отличие от меня, она застала бабушку живой, в начальной школе на каникулы к ней сюда ездила и вспоминает всегда только добрым словом. За такие идеи она тебе по шее даст. А если еще раз об этом заговоришь, то и от меня неслабо получишь.