Зоя прогнала видение темно-коричневого члена, высовывающегося из густых грязных зарослей, и решительно засобиралась домой.

У дверей офиса никого не было. За аркой двора ледяной ветер метался по улице, заставляя дрожать фонари и невольно втягивать голову в плечи; на черной поверхности Мойки серебрилась зеркальная рябь. Зоя быстро дошла до бульвара напротив Манежа и встала на остановке, прячась от непредсказуемых порывов за прозрачной панелью с рекламой какого-то банка. Минут через пять подошел троллейбус, и неспеша повез ее мимо подсвеченной золотом громады Исаакиевского собора и нарядных фасадов «Астории», через Большую Морскую и дальше по Невскому, почти от самого его начала и до площади у вокзала. Маршрут составил бы украшение любой обзорной экскурсии, но был привычен исконному петербуржцу, предпочитающему экран телефона или страницы книги освещенным колоннадам дворцов, фронтонам лютеранских церквей и голым укротителям непослушных коней.

Их как раз и миновала Зоя, когда в наушниках коротко прозвучал сигнал полученного сообщения, раз и другой. Она подняла глаза; мимо проплывал с детства знакомый грязно-красный дворцовый фасад. Зоя вытащила телефон и открыла мессенджер. Сообщения пришли от сестры.

Первой была фотография: пышная груда роскошных раскрывшихся лилий возлежала на поверхности кухонного стола. Зоя почувствовала, как перехватило гортань, и нажала на кружочек видеосообщения. В ушах зазвучали смех и веселая перебранка; сначала опять мелькнули белые лилии, а потом появилась Вика, держащая телефон так, чтобы виден был стол:

– В общем, у нас тут оранжерея, смотри! Признавайся, тебе прислали? Потому что девчонки сейчас всё по комнатам растащат!

Сердце остановилось, и мир сжался до размера экрана смартфона, до кружочка, где раз за разом ее веселая Бэмби показывала на похоронные белые лилии. Зоя, едва не выронив аппарат из руки, нажала на вызов. В динамике зазвучали невыносимо протяжные гудки. Сестра ответила после третьего.

– Привет, ты…

– Вика, никому не открывайте дверь! –  закричала Зоя. –  Я бегу к тебе, дождись! И никому не открывайте, ты поняла?!

Если бы Зоя могла задуматься хоть на минуту, если бы вспомнила о запертых изнутри дверях в квартире у Белопольской и в Приморской башне, то велела бы сестре прямо обратное: бежать прочь из квартиры, хоть голой, хоть босиком, но немедленно и как можно скорее.

Впрочем, это сейчас уже вряд ли бы удалось.

* * *

– Ну что? Ее цветы? –  поинтересовалась Лиля.

– Странно, –  Вика недоуменно смотрела на телефон. –  Сказала, чтобы никому не открывали дверь и дождались ее.