– Ребята, идите сюда, помогайте!

Инга, Лиля и Альберт со своей Харуко с облегчением выдохнули и поспешили воспользоваться возможностью выйти из неудобной и напряженной ситуации, с готовностью загремев табуретками и отправившись в коридор. У открытой двери стояла ошеломленно улыбающаяся Ксюша с огромным снопом длинных белых лилий в руках.

– Ничего себе!

– Красотища какая!

– Это кому?!

– Не знаю, курьер сказал, что заказ на квартиру, –  ответила Ксюша, передавая цветы Альберту, который бережно принял их в охапку.

– Наверняка это Вике, –  с легким вздохом предположила Лиля.

– Нет, навряд ли, –  Вика тряхнула головой, прогоняя образ Кирилла Игоревича, со слезами раскаяния выбирающего для нее букет покрасивее. –  Это Зое, сто процентов даю.

– Что делать будем?

– Девчонки, в любом случае надо их в воду поставить!

Сладковатые, липкие ароматы наполняли коридор и квартиру, как густой цветочный сироп. Лилии отнесли в кухню и сложили на стол: им едва хватило на нем места. Кто-то спохватился, что нужно сфотографироваться, и все с готовностью согласились:

– Лилька, давай нашим пошлем и скажем, что это нам в Питере подарили! Вот они офигеют все!

– Можешь сфоткать, как будто я в цветах лежу вот такая?

– Осторожнее, поломаешь!

– У кого ваза есть?

– Тут кастрюля нужна, какая ваза!

Неприятный разговор за веселыми хлопотами немного забылся, но Вика однозначно решила для себя, что нужно будет пообщаться с сестрой. О бабушке действительно у них в семье рассказывали очень немного: работала педагогом, рано умерла, фотокарточек мало, ну, потому что в те времена вообще редко фотографировались… Кстати, о снимках.

– Давайте я тоже сфоткаю для сестры, –  сказала Вика, –  и кружочек еще запишу. Надо спросить, вдруг знает, от кого и по какому поводу эти лилии.

* * *

Зоя долго сидела в темном кабинете у себя наверху и размышляла о том, что сделала бы на ее месте Алина. Убила бы этого мужика вешалкой? Зоя всегда не без оснований считала себя девушкой смелой и резкой, но в последнее время происходили события, к которым, как принято говорить, жизнь не готовила: внезапно схвативший ее в вагоне метро сумасшедший апологет мизогинии еще хоть как-то укладывался в представления о вероятном –  в конце концов, к ней нередко приставали чрезмерно настойчивые ухажеры, хотя к принту на шоппере претензий никто предъявлять не додумался; но вот местный алкаш и бродяга, орошающий темно-желтой уриной оконное стекло буквально у ее ног, выходил уже за всякие рамки. Что, если он так и стоит там, с расстегнутыми штанами?..