И да, конечно, я думал о нас.

У меня никогда не было того, что зовется мечтой. Мечта –  это то, достигнув чего, человек будет счастлив; ну или считает, что будет. Но если знаешь, что счастливым не стать никогда, то и мечты нет, а есть только цели. Я довольно рано пришел к убеждению, что счастье не для меня, ибо оно в моем представлении связывалось с обывательской пошлостью рекламных образов: домик с зеленой лужайкой, кастрированный причесанный муж, жена торжественно вынимает из духовки индейку, двое белозубых детей –  мальчик и старшая девочка, золотистый ретривер скачет вокруг, и все радуются покупке нового пылесоса в кредит или баллам кешбэка по банковской карте. В шаблонном «жили долго и счастливо» отсутствует важное уточнение: жили счастливо, по мнению окружающих. Я хорошо знал, что за фасадами идеальных семейных союзов есть только тоска и привычка, разбавленные кое-как сдерживаемым раздражением, а еще трусливый адюльтер, составляющий зачастую самые яркие моменты десятилетий подобной жизни, –  знал от женщин, иногда набиравшихся смелости раз-другой сбежать на пару часов от обыденности удушающей скуки.

Но с Машенькой все обстояло совсем иначе. Она решительно не мыслилась в роли жены, это было дико даже представить; мне виделся идеальный союз рыцаря и волшебной принцессы, восхитительный своей совершенной инаковостью, противоположностью всему заурядному, и который продлится, возможно, до самой смерти, близкой или далекой, той, что созидает прекраснейшие истории любви. Меня разрывали страдание и тревога, и я впервые чувствовал себя настолько живым.

Поэтому мне было все равно, что знает Машенька о делах своего деда; считает ли себя Белой Девой, Прекрасной Дамой, воплощением Вечной Женственности или просто Марией фон Зильбер, очаровательной девушкой семнадцати лет; насколько необычайными способностями обладает, в какой степени отличается от обычного человека; приняла ли вместе с фамильным перстнем из рук дедушки остро заточенный серп или не имеет понятия, кто им сейчас орудует, и даже случайно ли свора вышколенных собак вдруг, обезумев, разорвала псаря –  я лишь хотел, чтобы на дороге, ведущей к Анненбауму, показался ее белый джип.

В субботу Аристарх Леонидович за завтраком не присутствовал; за окнами монотонно шумел дождь, крупные капли, срываясь с карнизов, выстукивали по железным откосам меланхолические синкопы. Все были вялые, как сонные мухи, молчали и ели нехотя. Василий Иванович, опустив голову, со скрипом возил вилкой по пустой тарелке. Я пил кофе, чтобы немного очнуться после бессонной ночи. Дуняша вынесла подгоревшие блинчики, ушла в кухню, и внезапно каким-то совершенно непостижимым образом спустя едва ли минуту ворвалась в Обеденный зал с другой стороны, из Большой гостиной. Она остановилась, тяжело дыша и ухватившись руками за раскрытые двери, и выкрикнула: