Этот вопрос Тася задала шепотом. И Евлампия покраснела.

— Ага… стало быть, нет… есть у меня один любитель целочек. Да ты не смущайся, это дело лучше использовать. Больничка твоя никуда не денется. Сама посуди, что нас ждет? Вся жизнь в этой конуре? Нет, если хочешь, конечно…

Евлампия не хотела.

За прошедшие три года она устала. От дежурств, которых становилось все больше и больше. От бессонных ночей. От старшей сестры, решившей, верно, что Евлампия — ее личная прислуга. От пациентов тоже…

— Ты как знаешь, но я… я уже собрала почти сотню.

— Рублей?

Невероятная сумма, но Таисия кивнула и шепотом же добавила:

— А будет еще больше. И всего-то надо, что полежать на кровати. Никакого тебе гноя, крови, перевязок и прочей мерзости.

— Но это же…

— То самое, — Таисия развернула ее к зеркалу. — Посмотри, кого ты видишь? Ты красивая женщина, но надолго ли? Еще год-другой и красота поблекнет. Что тогда? Да, ты можешь подыскать себе мужа и взвалить на свои плечи помимо работы еще и хозяйство. Там дети пойдут. Высосут тебя досуха. И что взамен?

Ее руки гладили шею Евлампии, плечи ее.

— Ничего! А Господь, он простит. Помолишься, и простит.

— Но…

— Я же не говорю, что тебе нужно податься в билетные. Нет, это нам ни к чему. Все будет тихо и прилично. Есть люди, готовые заплатить за вечер с чистой скромной девушкой. И заплатить хорошо, поверь. Не десяток мужиков за ночь, нет… две, быть может, три встречи в неделю… иногда реже. Бывает, что чаще… никто и никогда не узнает.

— А муж…

— У тебя он есть?

Евлампия покачала головой.

— Но ведь когда-нибудь…

— Когда-нибудь… когда-нибудь… все восстановится. Что? Я узнавала. Двадцать рублей и ты вновь девочка… а мои друзья, они ведь не только деньги платят, вот, посмотри, — Тася вытащила из-под кровати коробочку от печенья. — Видишь?

Колечки.