интеллектуализировал явления, подобно тому как Локк согласно своей системе ноогонии

(если можно так выразиться) сенсифицировал все рассудочные понятия, считая их лишь

эмпирическими или отвлеченными рефлективными понятиями. Вместо того чтобы видеть

в рассудке и чувственности два совершенно разных источника представлений, которые, однако, только в сочетании друг с другом могут давать объективно значимые суждения о

вещах, каждый из этих великих философов ратовал лишь за один из источников познания, относящийся, по их мнению, непосредственно к вещам самим по себе, а другой источник

считал или запутывающим, или приводящим в порядок представления первого.

Поэтому Лейбниц сравнивал между собой предметы чувств как вещи вообще только в

рассудке. Во-первых, он сравнивал их, поскольку рассудок должен судить о них как о

тождественных или различных. Так как он, стало быть, имел в виду исключительно понятия

о вещах, а не место их в созерцании, в котором единственно и могут быть даны предметы, и совершенно упускал из виду трансцендентальное место этих понятий (следует ли

относить объект к явлениям или к вещам в себе), то он неизбежно должен был

распространить и на предметы чувств (mundus phaenomenon) свой принцип тождества

неразличимого, действительный только для понятий о вещах вообще, и вообразил, будто

тем самым внес немалый вклад в естествознание. Конечно, если я знаю каплю воды как

вещь саму по себе по всем ее внутренним определениям, то я не могу считать ее отличной

от другой капли, если понятие первой капли как целое тождественно с понятием второй. Но

если капля есть явление в пространстве, то она имеет место не только в рассудке (среди

понятий), но и в чувственном внешнем созерцании (в пространстве), и здесь физические

места совершенно безразличные к внутренним определениям вещей, и место = b может

принять вещь, совершенно подобную и равную другой вещи, находящейся в месте = а, точно так же как если бы эта вещь была в такой же степени иной по своим внутренним