понятиях; ведь эти последние потому и суть частные понятия, что содержат в себе больше, чем мыслится в общем понятии. Между тем в действительности вся интеллектуалистская

система Лейбница построена на этом последнем основоположении, и потому она рушится

вместе с ним и вместе со всеми вытекающими из него двусмысленностями в применении

рассудка.

Положение о тождестве неразличимого основывается, собственно, на предпосылке, что

если в понятии о вещи вообще нет ничего различимого, то его нет и в самих вещах, так что

все вещи, не отличающиеся друг от друга по самому своему понятию (по качеству или

количеству), совершенно тождественны (numero eadem). Но так как в понятии о вещи

отвлекаются от многих необходимых условий ее созерцания, то отсюда со странной

торопливостью делают вывод, будто то, от чего отвлекаются, вовсе не существует, а вещи

приписывают лишь то, что содержится в ее понятии.

Понятие кубического фута пространства, где бы и сколько бы раз я его ни мыслил, само по

себе совершенно одно и то же. Но два кубических фута в пространстве отличаются друг от

друга уже своим местом (numero diversa); эти места суть условия созерцания, в котором

дается объект этого понятия, и, не входя в понятие, они тем не менее относятся к нашей

чувственности в целом. Точно так же в понятии о вещи нет никакого противоречия, если

ничто отрицательное не связано [в нем] с утвердительным, и одни лишь утвердительные

понятия, соединенные вместе, не могут привести к устранению [чего-то]. Но в чувственном

созерцании, в котором дается реальность (например, движение), встречаются условия

(противоположные направления), от которых мы отвлеклись в понятии движения вообще, но которые делают возможным противоречие, правда не логическое, а состоящее в том, что