— Ага… Почему он на вас злится?

Под ногой смотрителя хрустнуло.

— Так вышло, что я причинил ему боль… и боюсь, что не только ему.

— А зачем вы это сделали?

— По-другому было нельзя, — тут смотритель помедлил из-за каверзной мысли: «А ты в этом уверен?». Прогнав её, он добавил: — Однако я бы не хотел вдаваться в подробности: не сочтите за дерзость, ваше высочество, но есть вещи, которых вы пока не поймёте.

— Например, связанные с Канцелярией? — уточнил принц.

Лорд Грэм промолчал, внешне сохраняя невозмутимость, но в его душу заполз страх; сын стал задавать вопросы, которых он опасался.

— Ну да, — Отли вздохнул и пошёл дальше, — про Канцелярию никто говорить не хочет. О ней только вполголоса разговаривают или шёпотом, — замедлив шаг, принц обернулся: — Но однажды я их видел.

— Кого — «их»? — не понял смотритель.

— Ловчих. Они пришли за нашим сокольничим… и с того дня он пропал.

— Вот как?.. — проронил лорд Грэм.

— А Дарион потом сказал, что сокольничий дурно о нас отзывался… ну, о королевской семье. И его за это убили. А знаете, как?

Смотритель сдержанно кашлянул:

— Может быть, нам стоило бы сменить тему, ваше высочество?

Но принц его будто не слышал:

— Дарион сказал, ему отрезали язык и закопали живьём.

Смотритель нахмурился; бессмысленных зверств он не одобрял. Но ему ведь не докладывали обо всех арестованных… Таких сокольничих было не счесть.

— Я этого не приказывал, ваше высочество, — он посмотрел сыну в глаза. — Клянусь вам, что не приказывал.

— Знаю, — неожиданно бросил принц. — Отец с Дарионом часто вас обсуждали. Они считали, что вам не хватает жестокости — мол, вы с мозгами, но беззубый.

— Правда? — заинтересовался лорд Грэм.