Ведьмы Лореотта призывали на помощь тень. Тэаргавар не шевелилась, как не шевелились и остальные, но Даэн чувствовала, как на кончиках ее пальцев собирается странная, неведомая сила, что чернее, чем ночь. Она не была темной, не была злой — она просто была совершенно другой, чужой, а потому пугающей. Это не напоминало прикосновения Хартанэ, сотканной из света, не напоминало колдовство Мары, наполненное свободной силой природы, мягкой и свежей. Казалось, будто сейчас из-под земли, из горных глубин к ним выползли темные тени, покорные зову ведьм. И если ныне они несли благо, то в следующий миг вполне могли бы разрушить целый город, будь на то их воля — или воля тех, кто призвал их.

Внутри кололо, жгло, болело, выкручивало узлами. Даэн сжала зубы, ощущая, как с тяжелым скрежетом в ее вены проникает толстыми жгутами черное колдовство, растекаясь по ним и выгоняя прочь яд. Это было и хорошо, и в то же время как-то не так. Слишком незнакомо, слишком темно. Когда Мара оправится, попрошу ее выгнать их из меня. Ей не хотелось, чтоб иное колдовство касалось ее, жило в ней — лишь ее ведьма имела на это право.

— Все, — прошелестела Тэаргавар, снимая руки с ее головы, и Даэн вздрогнула: этот голос отозвался в черепе странным эхом, неприятным до боли. Ведьма отступила от нее, опуская руки и замирая безмолвной статуей. Точно так же отошли от Птиц и другие ведьмы, и молоденькая девчушка тут же ужом юркнула поближе к Тэаргавар. Та медленно склонила голову набок и опустила на тонкое плечо маленькой эльфийки руку, чуть сжав пальцы.

— Устала, дитя? — проскрежетала ведьма, приведшая их сюда. Девочка неловко кивнула, и во взгляде ее мелькнуло что-то, похожее на вину, — Ну ничего. Ты молодец, — она повернулась к Птицам, оглядывая их, — Все, Птицы, яда в вас больше и нет. Можете спать спокойно. Я проведу вас к выходу из Дома Знающих — Инарэвар ждет там.

За спиной остались Тэаргавар и Леинавар, и Даэн, закрывая глаза, все еще видела тонкие губы странной эльфийской ведьмы, ее острый подбородок, а выше — непроглядную темноту. Ускорив шаг, Коршун поравнялась с седовласой Знающей и тихонько позвала ее:

— Могу я задать тебе вопрос, госпожа?

— Спрашивай, — бесцветно ответила та, даже не обернувшись на голос Даэн.

— Женщина, что исцеляла меня… Тэаргавар. Почему ее лицо сокрыто?

— А почему ты не спросила об этом у нее? — полуулыбнулась ведьма, наконец соизволив взглянуть на Коршуна.

— Мне показалось, что она не слишком-то любит общение.

— Правильно показалось, — ведьма снова отвернулась от нее, устремляя взгляд вперед, — Тэаргавар редко говорит — все больше слушает. Она не любит, когда кто-то не из Дома Знающих обращается к ней, сторонится других эльфиек. А что до ее лица… — она помедлила, подбирая слова, — Тэаргавар с самого детства была… не такой, как все. Ее принесли в Лореотт совсем младенцем — мать ее умерла, давая жизнь ей. С того момента она живет в Доме Знающих и всю себя посвящает учению. Ей пророчат, что однажды она займет место Слепой Мэг.