— Уходи из Лореотта, — прошелестела старуха, опуская морщинистые веки, — Уходи прочь, покуда они вновь не начали волноваться. То, что ты несешь в своей груди — сила небесная, что так далека от них, подземельных моих детей… Всякий раз, когда ты выпускаешь ее здесь, всякий раз, когда ты едва дотрагиваешься до нее, они начинают беситься, пытаются вырваться из моих рук. А у меня едва ли остались силы, сестрица. Совсем скоро я передам Лореотт своей белой девочке, но пока она не готова. Мое время уже истекает, мое время уже обращается пеплом, и счет идет на минутки. Я отдала тебе все, что было мне отмерено, и едва ли теперь доживу до следующей луны. И чем дольше ты здесь, тем быстрее Пряха разматывает мою нить. Мне должно подготовить мою девочку… Мне должно успеть…

Мара глядела на нее, чувствуя, как в груди волнами разбегаются чувства, перепутываются меж собой: испуг за Лореотт и старую слепую ведьму, благодарность ей, непонимание, что-то еще. Разве Шедавар не хочет увести из подземелий всех эльфов? Словно в ответ на ее мысли, эльфийка долго и тяжело вздохнула:

— Молодая королева сильна и смела — или безрассудна и глупа, время покажет. Однако до того как эльфы покинут Лореотт, кто-то должен его держать. Когда последний эльф выйдет на солнце, сердце города отпустит тени, и его поглотит камень и темнота. Девочка должна будет отдать себя, чтоб молодая королева справилась. Их всех я готовлю к тому. Их всех. Но справится лишь одна — остальные слабы и заносчивы, и мои тени сожрут их с костями, со всей их памятью, а вместе с ними — и всех наших златоглазых детей. Уходи отсюда, ведьма-солнце, уходи из подземелий… Уходи и дай мне протянуть еще немного.

— Я могла бы помочь тебе, Мэгавар, — Мара наклонилась к ней, чувствуя запах зелий и колдовства от ее кожи, — Только позволь мне попытаться — вдруг получится? Кто знает, на что способна эта сила?

Вдруг ладонь старухи молниеносно взметнулась вверх, и Мэгавар хлестко ударила Мару по щеке — точно, без промаха. Ведьма не дрогнула, когда кожу обожгло огнем и колючей болью — лишь глядела на эльфийскую Знающую, а та, дрожа всем телом, возвысила голос:

— И думать о том не смей, слышишь?! Ты и вовсе что ль оглохла, когда я говорила тебе о них? Они — дети земли, им столько лет, что ты и представить себе не можешь… Они живут в темноте, в самом сердце матери-земли, в корнях и снах, среди сокровищ недр, и небо им чуждо, как чуждо тебе понимание этого. Свет исказит их, свет сломит и меня, и моих девочек, и Лореотт погибнет — стоит тебе только захотеть помочь нам. Так подумай еще раз, подумай, нужна ли мне твоя помощь — и какую помощь ты все-таки можешь дать.