Она даже не заметила, как они спустились в низину меж «драконьих спин». Сообразила только тогда, когда ветер внезапно прекратил рвать и трепать ее волосы и вгрызаться в щеки колючими поцелуями. Теперь он тщетно бился о скалы, пытаясь дотянуться до трех хрупких фигурок, что медленно двигались по заснеженной пустоши на север — и не мог. Ему оставалось лишь выть от бессильной ярости да срывать с гор снежные тонкие покрывала, стряхивая их наземь полупрозрачными вуалями.

Брели они в тишине, практически не разговаривая друг с другом. Ведьма шла впереди, чуть поодаль от них с Атеа, и Меред изредка бросала хмурые взгляды на ее хрупкие плечи, сокрытые пепельной тканью. Эльфийка двигалась легко, почти что не касаясь снега, будто бы летела над землей, и молодой Птице отчаянно хотелось осенить себя знаменем Хартанэ, чтоб уберегла от чар. Ей не хотелось, чтоб ворожба Тэарги имела хоть какое-то отношение к ним, хотя Знающие уже исцеляли их. Но тогда Тэаргавар колдовала над Даэн — и Меред успокаивала этим себя. В конце концов, от ведьм она всегда старалась держаться подальше — кто уж разберет, что у них на уме. Исключением была разве что госпожа Мара, но и к ней Птица относилась с осторожным почтением. Лесная колдунья несла в себе странную, мощную силу, которую Меред ощущала каждой своей частичкой, но которую не могла даже назвать, сколько бы ни старалась.

Низина меж горных цепей то становилась шире, и тогда ветер все же набрасывался на них разъяренным зверем, то вновь сужалась, и все звуки мира затихали, оставаясь где-то за серыми стенами древних скал. Поначалу Меред не ощущала ничего, кроме странной пустоты, заполняющей ее до самой макушки, но, когда их крохотный отряд оказался буквально зажатым с двух сторон громадными заснеженными утесами, девушка ощутила подступающую тревогу. Та кралась за ними бесшумно, осторожно ступая на мягких лапах невидимой химеры, заставляя Меред поминутно оглядываться назад и озираться по сторонам, не снимая руки с Крыла. Ощущение того, что за ними наблюдают, не покидало Птицу, и несколько раз она раскрывала огонек Дара Хартанэ в груди, проверяя, нет ли поблизости темных духов. Но вокруг стояла тишь, и наблюдать за ними могли лишь призраки былого, оставшиеся в здешних горах навек.

Чем дальше они брели, тем сильнее чесались лопатки у Меред, словно кто-то сверлил в ней дыру взглядом. Девушка ощущала, как сводит от напряжения мышцы и как тревожный колокольчик звенит в голове. Отвесные скалы поднимались стенами буквально в нескольких саженях от них, и в узком каньоне стояла такая тишь, что Меред слышала, как снег срывается с выступов и медленно осыпается наземь. Один из таких полупрозрачных холодных платков, подхваченный тонкой рукой ветра, упал прямо на Меред, путая в ее волосах снежную сверкающую пыль. Девушка зябко отряхнулась и инстинктивно задрала голову вверх, да так и замерла, смаргивая снежинки с ресниц: высоко над ними, на одном из выступов, виднелась каменная кладка, полуразрушенная от времени и ветров.