— Женщин, — буркнула Меред, страдальчески глядя в потолок.

— …целая куча баб с крыльями! Как в легендах про Наставниц! Понимаешь?

— Да.

— Да ничего ты не понимаешь, — раздосадовано засопела Атеа. Помолчав, она добавила, — Я, на самом деле, тоже не особо-то поняла. Вроде и как мы — а вроде другие совсем. У них не было Дара Хартанэ. Вместо него что-то иное — такое странное ощущение от них было.

— Ты еще и ощущала во сне? — скептично осведомилась Меред, — Обычно ты ведь просто глазеешь.

— Ну, я и глазела, — согласилась девушка, и Меред, несмотря на усталость и легкое раздражение, усмехнулась. Мягкая кудель ее волос походила на одуванчиковый пух, легкий и пушистый, и пахло от золотистых локонов медом и яблоками. А еще, совсем немножко, зимой, — Глазела, да… — голос ее стал мурлыкающим — эти нотки слышались даже тогда, когда она говорила шепотом, — Там таки-и-и-е, ох, Меред! Как на подбор! Если я увидела наше будущее, то ни о какой старости и речи быть не может! Я не могу разбрасываться подобными экземплярами!

— Конечно, не можешь, — Меред широко зевнула, и веки снова стали тяжелыми и горячими, словно кто-то залил глаза расплавленным оловом, — А теперь давай спать. Время еще есть, и нам стоит отдохнуть…

— Никаких спать — я уже проснулась, — безапелляционно заявила златовласка, — Как ты думаешь, что означал сон?

— То же, что и всегда. Тебе нужна женщина. Спи, пожалуйста.

— Я не хочу спать! — еще один ощутимый тычок под ребра заставил Меред дернуться и согнал легкую пелену сна, что медленно и приятно наползала на нее. Мысленно выругавшись, девушка с трудом приоткрыла глаза, — И ты не спи. Говори со мной. Если бы мне нужна была женщина, я бы уже давно ее нашла. Здесь что-то другое.

Меред вздохнула, ощущая себя глубоко несчастным человеком. Сбежать из этого захолустья от Атеа и поспать где-нибудь в снегу она, конечно, могла бы, однако вряд ли это принесло бы ей желаемый отдых. Тем более что они уже свернули с Железного Тракта в селение на границе Эллоина и Тиннереда, а потому их дороги вот-вот должны были разойтись. Меред не совсем осознавала это: она привыкла, что где-то поблизости всегда крутилась эта несносная девица, что бы ни происходило. А ныне совсем скоро она уйдет своим путем, и впервые Птицы разлетятся в разные стороны. Это было странно. И немного грустно. Меред уже тосковала по ней, хоть и упорно отрицала это самой себе.

Атеа принялась размышлять о крылатых женщинах, покоряющих небо и рассекающих кружевные облака длинными маховыми перьями, и Меред слушала ее вполуха, перебирая ее кудри и ощущая странный покой пополам со светлой грустью. Ей не хотелось надолго расставаться с этой сумасбродной женщиной, однако она была лишь частью великого Узора, лишь перышком на ветру, и что она могла сделать и сказать против воли Хартанэ? Богиня завязала судьбу Атеа сама, сама ее направила, и потому Меред могла лишь отступить в сторону и дать ей возможность исполнить волю Неба. Лебеденок вырос, а ты все пытаешься присматривать за ним? Ты ведь отпустила ее — так отпусти до конца. Совсем. Словно ощутив ее печаль, Атеа приподнялась на локтях, при этом больно надавив на грудь Птице, и пытливо заглянула ей в глаза.