— Как ты… почему ты здесь?.. Как ты нашла это место…

— Случай, — ведьма пожала плечами, отталкиваясь от стены, — Тот же случай, что привел сюда тебя. Видишь, как все заплетается по воле Неба?

Меред не верила. Все не могло быть… так. Просто не могло. Мужчина-ведун неторопливо прошел к лавкам, коснувшись кончиками пальцев волос какой-то молодой женщины, нежно улыбнувшейся ему, а затем опустился рядом со скоморохами, оборачиваясь к Птице, что так и замерла столбом у порога.

— Проходи, молодая Птица. Келерийские женщины разумны, если решили объединиться — а это значит, что диалог у нас должен сложиться. Время Изломов — сложное время, и мы понимаем это. Не бойся. Мы готовы выслушать тебя.

Все еще не веря истине — такой простой, лежащей на ладони перед ней, Меред втянула носом этот запах красок и пепла, запах тканей и жженного масла, а затем сделала шаг вперед.

========== Глава 57. Вокруг да около ==========

За окном брезжил рассвет — тихий и нежный, словно перышко. Розоватое марево повисло над крытыми черепицей крышами, затерялось меж островерхих башенок, растаяло над заснеженными кронами садов. За стеклом разливалось утро, и над королевским дворцом плыл колокольный перезвон, звонкий и переливчатый. Под ветром колыхались синие знамена, разрезая полотнами дрожащий воздух, что почти звенел, пронизанный морозом. Раннее утро, колючее и свежее, врывалось в распахнутые настежь ставни, оцарапывая стекла прозрачными узорами льда и делая витражи еще более сложными. Солнце отражалось в них, и отсветы падали на снег, переливаясь всеми цветами радуги. Светлые стены домов, окруженных заиндевевшими ветвями тонких деревьев, тоже казались бледно-розовыми, рыжеватыми, золотистыми. Расфаль просыпался, кружевной и морозный, и под сапогами дворников, трудящихся снаружи, поскрипывал снежок — Атеа слышала, как они ходят под окнами, слышала, как жесткие прутики старых метел скребут каменные ступени крыльца. И это было хорошо.

Рассветная нежность и тишь была и в ней самой — где-то возле сердца. Ей не спалось, ей было беспокойно — и вместе с тем как-то странно и светло. Дом Виаллы, еще тихий и сонный, пока даже не думал просыпаться, и Атеа, завернувшись в плед из тонкой шерсти, умостилась на подоконнике и разглядывала город за окном. Под пальцами шероховатым теплом чуть заметно кусался край пергаментного листа, но пока Лебедь не знала, как завершить письмо — то, которое она поклялась себе никогда не писать. Но Хартанэ решила по-другому.

Поболтав перо в руке, Атеа откинулась назад, прижимаясь спиной к широкому откосу, и прикрыла глаза. Под веками было светло — сияние поднимающегося из-за холмов солнца заливало комнату, касалось ее ресниц и оставалось на них тонкими иголочками. Лебедь вздохнула, улыбаясь чему-то теплому, угнездившемуся в груди. Покой скоро ей будет только сниться. Он уже сейчас оставлял ее по крупице, утекал сквозь пальцы, и ей мучительно не хотелось ввязываться в придворную суету и суматоху, так не хотелось…