Восток был нужен ей. Ровенн умудрился подмять под себя всех местных правителей, включая заседающего в Совете при короле господина Хагарда, представляющего весь регион. По праву силы и крови отец не мог занять его место, однако ему это и не было нужно: достаточно было управлять Хагардом, заставляя его принимать выгодные для самого Ровенна и для Востока в целом решения, и правитель Эглеира отлично справлялся с этим. Хагард, будучи крупным должником отца, делал то, что от него требовали, беспрекословно — а одно его слово на Совете стоило едва ли не столько же, сколько слово всего простого народа Тиннереда. Если Восточный регион поддержит ее внутри самого Совета, бороться станет гораздо легче.

Восток имел сильное влияние на южные земли. Те издревле были самым слабым регионом Тиннереда во всех сферах, а потому местные дворяне охотно прятались за спины своих сильных соседей. Сейчас по словам Виаллы Юг активно заигрывал с Вотоком, и Ливарн, правитель от тамошних земель, во всем поддакивал Хагарду. И при удачном стечении обстоятельств Атеа могла получить поддержку половины Совета. Оставались еще Запад и Север — однако сейчас ей нужно было играть с тем, что имелось. И прояснить ситуацию с Верданором.

Лебедь откинула голову назад, задумчиво разглядывая пейзаж за стеклом. Уповать на то, что Тэаран поддержит ее лишь благодаря тому, что в ней течет эльфийская кровь, не стоило. То, что где-то в ее роду пробегали эльфы, подтверждал лишь скверный характер, который она сама считала качеством приобретенным, а не врожденным. От бабки-эльфийки ей не досталось ничего — ни сил крови, ни эльфийской стати, ни долгих лет жизни. В идеале она, конечно, собиралась дожить до дремучей старости, однако с учетом быстротечности человеческой жизни ей оставалось от силы лет семьдесят бегать под солнцем и нарываться на неприятности. И то, если ее не пристукнут где-нибудь еще до первых седых волосков. Эльфы — по крайней мере, лесные — годами не старели, их свежие чистые лица не прорезала ни единая морщинка, да и убить их было не так-то просто. В этом плане даже подземные эльфы казались Атеа более живыми: она хорошо помнила, как тонкая сеточка мелких морщин разбегалась от уголков глаз королевы Лореотта, когда та ухмылялась, и как ходило ее горло, когда она отхлебывала тягучий вересковый мед из своего кубка, чуть прикрыв золотые глаза. Где уж там эльфийская утонченность…

Вспомнив королеву подземного города, Атеа довольно заурчала, чувствуя, как в груди разгорается что-то жгучее, азартное. Шедавар зацепила ее — действительно зацепила: своей опасной грацией дикого зверя, голосом с хрипотцой, мощной силой, волнами расходящейся во все стороны, огнем в глазах. Да всем, в общем-то — раз уж эта женщина не шла из ее головы так долго. Непривычно долго — Лебедь в последние годы своей жизни не особо-то зацикливалась на ком-то. Шеде же она хранила в некотором роде верность — моральную, естественно. Покуда речь шла лишь о таком ее аспекте. В дальнейшем, возможно…