В общем-то, больше ей сказать было нечего. Все детские обиды остались позади — хотя яду от этого меньше в ней не стало, а выспрашивать дорогих родственников о том, как они жили все это время, ей не особо хотелось. Атеа прекрасно осознавала, что давным-давно дела ей нет до них, а посему… Поразмыслив еще немного, Лебедь обмакнула кончик пера в чернила и вывела последние строки.

Настоятельно прошу вас, матушка и батюшка, поторопиться — дело отлагательств не терпит. У меня не больно-то много времени, ибо, если моя затея провалится, придется мне возвращаться на север немножко раньше, дабы светлую мою головушку к вашим ногам не поднесли. Ежели вы не сумеете мне помочь — хотя бы отправьте ответное письмо, чтобы я знала, что вы помните меня и вспоминаете. И, повторюсь, — не затягивайте, любезные мои!

Ваша единственная (как мне помнится) и горячо любимая (как мне думается),

Атеа.

Витиевато закрутив хвостик последней буквы, Лебедь удовлетворенно кивнула самой себе, еще раз бегло оглядывая письмо. Если отправить птицу сегодня, то уже ночью ее послание окажется в Эглеире. Осторожно скрутив пергамент в тугую скатку и перетянув его несколько раз шнуром, Атеа отложила письмо в сторону и вновь выглянула за окно. Там начинался вовсю новый день, там просыпался мир, свежий и чистый, и дела ему, этому миру, не было до нее — внебрачной королевской дочери, которая всеми правдами и неправдами решила заполучить законный престол.

Это было уже пятое утро, которое она встречала в Расфале. Все это время Виалла плела при дворе золотые сети слухов, раскидывая их ровно там, где было нужно — среди молодых языкатых служанок, среди своих девчонок, с которыми она прогуливалась в зимних садах дворца. Пока еще вести не заползли в королевские покои, однако вчера вечером окрыленная Виалла заявилась к ней в комнату, чтоб сообщить, что посол Тэаран, эльфийский князь и представитель Верданора, хотел бы нанести ей визит. Атеа всполошилась было — такое желание посла, возникшее ни с того ни с сего, могло стоить ей жизни. Однако Виалла заверила ее, что эльф всерьез заинтересовался ею, и что визит будет тайным.

Доверия к нему, естественно, этот факт не добавил, однако Лебедь все же немножко расслабилась — ровно настолько, чтоб начать рассуждать взвешенно и здраво, продумывая все возможные исходы беседы с послом. Если бы он хотел избавиться от нее, то не медлил бы — а по словам Виаллы, впервые интерес к ее персоне Тэаран проявил дня два назад. За прошедшие сутки возможность убить ее у эльфа была — Птица шаталась по городу в свое удовольствие, и ныне даже не сомневалась, что все это время за ней следили. Но руки на нее никто не поднял — значит, и в доме приближенной ко двору короля Виаллы этого делать не станут. Женщина в случае чего подняла бы шум, и смерть Атеа не осталась бы незамеченной, а убийство дворянки из Эглеира — пока еще не королевы — вряд ли спустили бы с рук иноземному послу.