— Правильно выбрал, вижу теперь — удалец ты хоть куда!.. — обрадовалась старуха, потирая сморщенные ладошки. — Настоящий джигит, красавец, орел горный, быстрокрылый!

Василиса Премудрая задумчиво переводила взгляд с бабы-яги на карлика-колдуна, не понимая ни слова. Речь меж этими двоими велась на каджвархвали — увы, княгиня почти не владела этим древним наречием Каджети. Так, пара простеньких фраз, не более того…

Джуда почувствовал, что на него смотрят, и тоже обратил взор к Василисе. В злобных глазах разного цвета промелькнуло узнавание и радость — как будто этот карлик уже когда-то где-то видел молодую княгиню. Морщинистое лицо исказилось в похотливой гримасе, толстые губы изогнулись в довольной ухмылочке, он быстро что-то залопотал, обращаясь к бабе-яге. Та ответила на том же наречии и непреклонно покачала головой. Джуда продолжал настаивать, даже рубанул воздух ладонью. Яга Ягишна погрозила ему пальцем и что-то сурово сказала — Василиса явственно различила слово «Кащей». Джуда слегка поутих, но бросать на княгиню зазывные взгляды не перестал.

— Бабулечка, а что это за уродец такой? — тихо спросила княгиня.

Сморщенное личико Джуды немедленно исказилось в злобной гримасе. Да, говорить по-русски он не говорил, но понимал все отлично — каждое словечко.

— Пойдем со мной, орел, покажу тебе твою горницу, — взяла карлика под руку Яга Ягишна. — Кащеюшка-свет еще не воротился — дела у него, задерживается. Но уже скоро будет, совсем скоро — с ним все и обговоришь ладком… А покудова отдыхай. Не приказать ли вина доставить?

— Непременно приказать! — оживился Джуда. — Вина лучшего, мясца жареного, да девицу покраше… может, все-таки вон ту, с золотой косой?

— Никак нельзя, цветик мой, никак нельзя! То супруга царя нашего — младшенькая. Что Кащеюшка скажет, коли узнает? Вся ваша дружба прахом пойдет — не простит он тебе такого. Да и мне не простит, что не уберегла. С ним, с ним самим уговаривайся, когда воротится…

Баба-яга открыла дверь, пропуская Джуду вперед. Тот, как всегда, летел в полусажени над полом — к старости карлик-колдун совершенно перестал ходить ногами, предпочитая парить в воздухе.

— Обожди меня здесь, красавица, я мигом ворочусь! — приказала Яга Ягишна, сурово грозя Василисе пальцем. — Смотри — ничего не трогай, не то накажу!

— Конечно, бабушка, будь покойна, — приветливо улыбнулась Василиса, хлопая длиннющими ресницами.

Но как только дверь за старухой закрылась, княгиня тут же бросилась следом и прижала ухо к блестящей поверхности. Летящий Джуда не издавал никаких звуков, кроме чуть слышного шороха бородой по полу, но шарканье и стук старушечьих ног не различил бы только глухой. С каждым мигом они становились тише.