Говорят, какая-то колдунья в древние времена таким образом сумела влюбить в себя даже бога…

Скрипнула дверь. Василиса едва успела вернуть на место опустевший ларчик и отскочила как можно дальше. Сердце истошно колотилось, грудь вздымалась и опускалась — ее едва не застигли на месте преступления!

Но это оказалась не баба-яга. В залу вступил огромный дивий, равнодушно поводя вокруг глазами-щелями. Следом вошли два молодых татаровьина в легких кольчужках, а за ними — сам Соловей Рахманович. В руках старый полувелет бережно нес золоченую птичью клетку — в таких здесь держат страшных жлезнокоготных коршунов, несущих дозор в поднебесье Кащеева Царства.

Но на сей раз в клетке находился не коршун. Нет, за толстыми прутьями лежал на боку прекрасный сокол в золотом оперении. Василиса еще никогда не видела такой красивой птицы — когти несравненной остроты, точеный клюв, гладкая грудка, перышко к перышку, и каждое точно из золота отковано. Но глаза затянуты мутной пленкой, лапы скрючены и поджаты, крылья сложены — дивного сокола не то усыпили, не то оглоушили.

— Где бабушка Яга? — хрипло спросил Соловей, недружелюбно глядя на Василису.

— Занята бабушка, гостя дорогого привечает, — ласково ответила та, хлопая глазами с милой наивностью. — Господине Соловей, а что это за птичка?

— Не твоего ума дело, девка, знай себе помалкивай, — грубо огрызнулся старый разбойник. Ласковый голос и взор невинной девы его не одурачили. — Ты чего здесь одна? Небось, украсть чего решила?.. А ну, в глаза смотреть, карманы вывернуть!

— Да я…

Дверь снова открылась, перебив Василису на полуслове. Воротилась Яга Ягишна, сопровождаемая татаровьином-скотником — он тащил бадью горячего навоза. Аж паром исходит — видно, только-только из чьих-то кишок вышел.

— Разойдись, служивые, не мешай бабушке! — растолкала всех старая ведьма, торопливо перенося спорышок василиска в новое гнездовище. — Ну во-о-о-от… Миленько-то как вышло, а!.. Будет Кащеюшке славный подарочек, вот ужо обрадую милого друга! А у тебя-то што стряслось, Рахманыч?

— Подглядчика изловили, бабушка, — грохнул клеткой об стол Соловей. — Коршуны сторожевые приметили, а я уж его подбил, точней любого самострела! Вполсилы свистел — чтоб только дух вышибить…

— Охти мне… — подалась вперед Яга Ягишна, жадно разглядывая бездыханного сокола. — Да неужто сам… Фу, фу, фу, а я-то уж думала, что славный подарок Кащеюшке приготовила!.. Ну, Рахманыч, ну, удалец, хороша твоя добыча, куда как хороша, обскакал бабушку, как есть обскакал! Эй вы, орясины косоглазые!

Татаровьины послушно склонили головы, внимая словам старой ведьмы.