– Твою мать! – выругался Альфонсо, – вы как собираетесь зимовать?

Отрыжка пожал плечами: видимо, он сам не раз задавался этим вопросом, каждый раз, стабильно, не находя на него ответа.

Не говоря ни слова, Альфонсо вышел из избы, злобно аккуратно, чтобы не сломать, прикрыв покосившуюся дверь, заглянул еще в несколько изб: ситуация Отрыжки была типовой, где то лучше, где то хуже, но в целом, приди сюда степейцы, воевать было бы не с кем.

Хорошее настроение моментально улетучилось, а плохое прилетело и плотно угнездилось в голове. Громада замка, выросшая посреди поля, показалась настолько вычурной, до неприличия богатой и не скромной, по сравнению с теми убогими наборами дров, в которых жили люди, что Альфонсо, невольно, стало стыдно, хотя стыд был самым редким из его чувств. Выйдя из кареты, он посмотрел на остальных: ни Муслиму, ни Отрыжке, никому другому, видимо, ни казалось странным, что один человек получает больше, чем несколько сотен вместе взятых, видимо, все привыкли, что богатые должны быть богатыми.

Залы замка были роскошны: полы были отделаны красным деревом, на постаментах стояли золотые статуэтки, серебряные кубки, украшенные драгоценностями, на стенах, в некоторых местах задрапированных коврами и красным бархатом, висели огромные картины прежних владельцев замка, с одной пустой рамой в конце, приготовленной, видимо, для портрета нового владельца. Альфонсо просто посерел от такой разницы в условиях проживания между ним и всеми остальными, Иссилаида просто взвизгнула от восторга, Муслим не отреагировал – он здесь был частенько и ко всему привык, замечая только про себя, что большую часть богатств прежний владелец вывез с собой. Отрыжка остолбенел и долго боялся идти по дорогущему полу, глядя на свои грязные, босые ноги, и к столу его пришлось гнать чуть ли не пинками. Он начинал подумывать, что новый герцог просто издевается над ним и его семьей, и это убеждение окрепло, когда принесли обед: блюда появлялись нескончаемой вереницей, одно за другим, закрывали собой длиннющий стол, слуги, когда наконец закончили все это тащить, остались стоять позади, наверное, облизываясь – Альфонсо этого не видел. Впрочем, некоторые блюда слуги незаметно попробовали, наверное, по дороге, по крайней мере Альфонсо был в этом уверен- он бы точно попробовал бы.

– Да отстань, я не безрукий, – выругался Альфонсо на служку, который прицелился было налить ему вина, – сам напрудоню… налью себе.

Обед проходил в угрюмом молчании. Отрыжка, едва сев на дорогущий, обитый парчой стул, не смотря на голод, прикасаться к еде боялся, даже дети его, сверкая голодными глазами, сидели неподвижно и дрожали. Альфонсо мог бы приказать, но он придумал идею получше: повернулся к слугам, сказал «садитесь тоже обедать» и, посмотрев на реакцию, рявкнул « быстро жрать сели, уроды!» и пошло полегче, когда грязный, ободранный Отрыжка оказался не один из низших людей за столом в роскошном замке.