– А… ко…м…А я вам что сделаю, черт возьми?! – изумленно проговорил Альфонсо, – я чего их вам, нарожаю что ли?

– Вот и рожать не от кого, всех на войне порезали, – пискнул кто то позади в толпе длинных кос, больших глаз и лиц, осветленных надеждой на то, что герцог, наконец, найдет им мужиков.

– Пошли вон!!!– заорал Альфонсо и пальцем, для верности, показал куда идти, – я вам чего, сваха что ли!! Нет, ты посмотри, может мне еще свечку подержать, может самому на вас залезть?!!

– Я герцог, а не чертов сводник!! – еще долго горячился Альфонсо, плюясь в лицо капюшону. Человек в капюшоне стоял вроде бы и почтительно, в поклоне, а вроде бы и смеялся, только лица его не видно было.

– Вильгельм! Вильгельм, мать твою!! Виль… Где тебя черти носят?

Дворецкий подошел, как обычно, спокойно, хладнокровно выслушивая брань по поводу своей медлительности. Они были не справедливы, обидны, но, такова одна из обязанностей дворецкого – самого главного слуги замка, служить мальчиком для битья, и лучше, когда на тебя орут, чем когда вообще не проявляют эмоций. На безмолвный столб орать долго не сможет даже сумасшедший. Альфонсо же и так быстро иссяк:

– Вилли, друг мой, – это было сказано уже спокойно, но не с той интонацией, с которой разговаривают друзья. Это была немного издевательская интонация.

– Скажи, Сколько у меня слуг в замке?

– Сорок. Ваша светлость.

– Зачем мне столько людей?

– Для удобства Вашего, Ваша светлость.

– Мужского полу из них – сколько?

– Двадцать три, Ваша светлость.

– Значит так, слушай приказ. Оставишь одного, какого -нибудь смышленого, остальных… Да, пошли этого избранного за теми бабами, которые, наверное, не далеко ушли, спроси, с какой они деревни и этих туда отправь, пусть… понюхают крестьянской жизни.

Сам Альфонсо, наверное, не хотел бы нюхать крестьянскую жизнь, но и герцогом быть он уже тоже не хотел. Глядя на толпу оборванных, тощих, побитых жизнью и болезнями людей, он вдруг очень сильно захотел в Лес, в тишину шелеста листьев на ветру, звон пения комаров, запахов трав и цветов… Как все просто там – убил – съел, не убил – тебя съели, жестоко, но просто…

Иссилаида не захочет жить в Лесу, а заставить ее он не сможет, потому что его просто сожгут, когда она его сдаст королю. Потому что в Лесу он уже не герцог, а простой еретик.

– Чего ты ржешь, холоп? – разозлился Альфонсо на капюшон.

– Весело у тебя тут, – тихо ответили оттуда.

Гениальная идея, как комета, озарила изможденный мыслительный орган Альфонсо, разорив в ней беспросветный мрак. И ухмылку эту поганую, нужно стереть с лица.