На соседней койке отдыхал Рустайя, шрам у него на животе казался зеркальным отражением ее собственного. Ноги (обычный комплект, а не скалолазный) аккуратно поместились между изголовьем кровати и тумбочкой, заваленной сладостями – подарками им обоим, за которые они торговались с добродушным остервенением.

Гальяна и Тимьян ежедневно просиживали часы на стульях между ними, излагая новости, предаваясь воспоминаниям и приглушенно обсуждая смутное будущее. Сломанные пальцы Гальяне закатали в гипс, они потихоньку срастались, и девушка, как прежде, размахивала руками, когда волновалась, а волновалась она часто. Больничные палаты были весьма обширны и никогда не пустовали, но эту четверку словно окружал невидимый кокон близости.

– Намечается встреча совета Пяти, – шепотом сообщил Тимьян, шкодно ухмыляясь. – Когда и на каких условиях, не знаю. Не представляю, какая серьезная охрана им понадобится. Но это действительно произойдет.

– До сих пор не верится, что твой сумасшедший план сработал, – искоса глянув на Земолай, фыркнул Рустайя.

– Пока ничего не изменилось, – пробурчала та в ответ, но внутреннего протеста не ощутила.

Она слишком хорошо понимала, насколько глубоко погрузился город в паранойю, в какой упадок он пришел и с каким трудом предстоит восстанавливать прежние здания и общественный уклад. Она легко могла вообразить, какой хаос творится сейчас в каждой секте и каждой ячейке сопротивления, пока там выбирают представителей, определяют приоритеты, выстраивают стратегии для предстоящей встречи, делают приготовления на случай, если это коварная уловка с целью собрать главных смутьянов в одном месте…

Радежда ее детства канула в небытие. Что бы ни пришло на ее место, оно будет новое, неизведанное и родится из великой скорби. Но сейчас, когда они так и лучились радостью, об этом упоминать не стоило.

Выздоравливая в покоях хирургов на пороге великих перемен, Земолай чувствовала, как снова замыкается странный круг ее жизни. Сильнее, чем когда-либо, она ощущала себя той, прежней девочкой, раненной и отчаянно желающей, чтобы стало лучше; прошлое накладывалось на настоящее, словно все происходило одновременно, и ей оставалось только молиться, чтобы на сей раз встретить его с открытыми глазами.

Прикованная к постели вынужденным отдыхом, Земолай провела несколько долгих ночей, мысленно разматывая свою жизнь в обратном порядке, но кое-чего по-прежнему не хватало. Ей мучительно хотелось завершить эту болезненную цепочку, и существовал только один способ сделать это так, чтобы не осталось никаких сомнений.