При виде приближающейся руки, при виде божества, одновременно сидящего на ложе и тянущегося поперек платформы, Гальяна завизжала. Она изо всех сил цеплялась за Водайины запястья, но была полностью во власти крылатой. Болтаясь над пологом бледных, увешанных плодами деревьев, она жила милостью Водайиных пальцев, стискивавших ткань ее блузы.

Водайя разжала кулаки.

Почти машинально рука меха-дэвы вильнула, чтобы подхватить Гальяну. Костяшки божьих пальцев задели ближние деревья, вызвав какофонию бьющихся друг о друга колокольчиков, словно ветроловка угодила в шторм, и звон все нарастал и нарастал до невыносимо громкого. Богиня ссыпала Гальяну обратно на платформу, милостиво не проявив интереса к одной из адептов техно-дэва.

Девушка отскочила от неровной поверхности и покатилась по ней кувырком. Затем встала на четвереньки и поползла к раненой, в ужасе оглядываясь через плечо.

– О боги, Земолай! – воскликнула она едва слышно из-за перезвона деревьев.

Земолай балансировала на грани обморока. Она едва заметила, как Гальяна сорвала с себя верхнюю рубашку, смяла ее в комок и прижала мягкую ткань к ране на животе у старшей. Земолай изо всех сил старалась не отрубиться, но только потому, что чувствовала себя обязанной досмотреть до конца.

Водайя увидела приближение своей судьбы. Она прижала руку к груди, но блокиратор сигнала оставался безжизненным и темным. Она взмыла, со страху неровно, и устремилась к порталу в тщетной надежде спастись.

Она была быстра – но недостаточно.

Меха-дэва выудила Водайю из воздуха с небрежной точностью и теперь держала, как пойманную птицу. Рука богини пульсировала светом, делаясь то полупрозрачной, то снова матовой, и в этих коротких вспышках проглядывало тело крылатой. Сердце Голоса больше не поражало кристальной чистотой, кровавой и прекрасной. Теперь она предстала теневым скелетом, полым и тонкокостным, а на месте ее сердца божественный свет исчезал в бездонной яме.

Печальное свидетельство. Горчайшее из лекарств. Земолай убедилась в своей правоте, но часть ее по-прежнему мечтала ошибиться. Тело Водайи сотрясалось, и спина у Земолай заныла, припомнив обжигающую праведную хватку.

И тогда полумертвая ученица зарыдала по своей наставнице – не по той, какой та была, а по той, какой Земолай так отчаянно хотела ее видеть.

Водайя не издала ни звука. На краткий, ужасный миг она воззрилась на Земолай с яростным возмущением, до конца отказываясь признавать свою вину… а затем ее спина выгнулась, голова запрокинулась, и она обмякла в раскаленной хватке божества.