Ноги в ботинках сбились в кровь. Кожа на лице замерзла и потрескалась. Она переложила факел в другую руку и продолжила подъем.

Гора Рухова Голова. Обитель змей и печали, амбиций и поражений.

Земолай взбиралась в темноте. Она не взяла с собой ни факела, ни воды – ничего, кроме плаща на плечах. Даже без груза дело продвигалось медленно. Юношеской силы уже не было. И рана до сих пор толком не зажила – пять недель прошло, а воз и ныне там.

При каждом шаге шрам и нежную плоть под ним дергало, но не только физическая слабость тормозила бывшую крылатую. Давил груз воспоминаний. Ответственности. Совет Пяти наконец-то собрался заново – опасливый, но необходимый шаг к примирению. Представители покинули встречу со сдержанным оптимизмом.

Но ничего по волшебству не исправилось. Не будет божественной руки с небес – ни с одних небес, – способной искусно стереть последние два десятка лет. В один прекрасный день доверие между сектами, наверное, восстановится, но пока это оставалось далекой мечтой, стремлением, подкрепленным одной лишь надеждой. А пока будут переговоры. Меры предосторожности. Трудные соглашения и взвешенные голоса, с людьми агро-дэва в роли посредников.

Земолай остановилась у большого валуна и прижала кончики пальцев к его поверхности, все еще хранившей дневное тепло. Очередная веха, еще один шаг на этом пути.

Она думала обо всех тех, кто пал за эти годы от ее руки, прямо или косвенно, о жертвах ее двойной жажды – свершений и мести. Она не знала большинства имен. Даже лиц припомнить не могла. Хай Савро стал в этом ряду последним, хотя и не по ее выбору. А может, последним надо считать Зуба, когда-то знакомого ей как крылатый Ведельсен. Или Меха Водайю.

Гора гудела и вздыхала ночной жизнью, но из людей лишь она взбиралась по склону нынче ночью. Мелькнула мысль, что следовало бы все же прихватить факел, дабы иметь возможность отогнать случайного медведя или змею, но была отвергнута почти так же быстро, как и возникла.

На этой горе Земолай не боялась ничего.

Временами Зеня подумывала все-таки отдохнуть, привалиться к дереву или валуну и перенести на опору вес крыльев. Но она понимала: стоит остановиться на этом пути – и двинуться дальше уже не сможешь.

Зеня вспомнила тот день, когда она, восьмилетняя, прыгнула с моста Арио – Завет. На спине легкие крылья из дерева и бумаги, внизу ждет Никлаус. Все кажется возможным.

«Ничто никогда не теряется по-настоящему, – сказал ей Схола Петке пять лет спустя. – Ты каждый человек, которым ты когда-либо была».

В первое она уже не верила, но отчаянно надеялась, что второе верно. А значит, она всегда стремилась к этому моменту, к этому подъему, к этим крыльям за спиной.