– Ты не можешь, – рычит Эвпейт. – Мы наняли тебя, купили, а он… Никакой пощады!

Но Гайос уже идет по выжженному полю навстречу Одиссею.

Взмахом руки он приказывает сопровождающим остановиться в пятнадцати шагах позади. И гадает, сможет ли он устоять под натиском Одиссея, пока его люди не доберутся и не спасут его, если вдруг все пойдет не так. Воин внутри не настолько глуп, чтобы пытаться проверить, но у Гайоса есть и другая часть души – та, что отравлена ядом легенд, та, что взращена на песнях сладкоречивых поэтов, и она жаждет попробовать. Жаждет узнать… каково это – стать тем, кто убьет Одиссея?

Лицом к лицу, не в пылу сражения, итакийский царь, к вящему удивлению Гайоса, довольно стар и невысок. В его волосах полно седины, плечи сгорблены, кожа сморщилась от соли и ветров. Он стоит, чуть согнувшись, опустив руки, кажущиеся длинноватыми, словно с возрастом потеряли пропорциональность. Он не стал смывать копоть и кровь ни с одежды, ни с кожи. На его голове и руках нет золотых украшений. Даже меч у него, похоже, чужой, вырванный из груди какого-нибудь бедняги.

Гайос останавливается вне досягаемости меча, но на расстоянии, удобном для беседы.

– Как твое имя? – спрашивает Одиссей.

Сражаясь под стенами Трои, Гайос часто представлял себе, что кто-нибудь из великих царей спросит о нем, захочет узнать, обратит внимание. Само собой, этого не случилось.

– Гайос.

– Гайос, – повторяет Одиссей, перекатывая имя на языке – привычка человека, склонного забывать имена собственных воинов и знающего, что забывчивость – не лучшая черта для славного царя. – И я убил твоего брата, Гайос? Или друга?

Гайос не сразу понимает, о чем речь, а сообразив, качает головой.

– Нет. Я не был знаком ни с кем из женихов лично.

– Но ты служишь их отцам.

– Да, я поклялся в этом.

– И ты серьезно относишься к своей клятве.

– Если ты пытаешься узнать, не из тех ли я проходимцев, которых можно купить, то… Да, я серьезно отношусь к ней. Но даже будь я продажной шкурой, сомневаюсь, что у тебя нашлось бы золото, чтобы купить меня, царь Итаки.

– Возможно, и нашлось бы, будь я царем, – отвечает Одиссей с улыбкой. – Признаться честно, со всей этой суетой я и в сокровищницу заглянуть не успел.

– Я успел, – выпаливает Гайос с оттенком гордости, с неким чувством, что так долго скрывалось на берегах Трои. – Я обшарил твой дворец, когда ты исчез, проверил каждый угол и тайник. И не нашел ничего, кроме пыли и крови.

– Вряд ли моя жена стала бы прятать свои богатства там, где их так легко найти, – но общая мысль понятна. Не совсем такое возвращение домой я представлял, – признает царь. – Впрочем, я не представлял и что придется защищать мою семью с помощью армии избранных Артемидой за стенами внезапно укрепленной фермы моего отца. Но все именно так.