Снег отступил, и они быстро прошли пустыми улицами к больнице. В спящих коридорах их никто не замечал.

— Хочешь на кресло? — спросил Николас, проходя мимо загона инвалидных колясок.

— Нет, спасибо, я дойду, — ответил уставший, но решительно настроенный Гектор.

Они повернули за угол к уединению узкой комнаты Былого. Николас откинул покрывало и взбил безжизненную подушку.

— Прошу, устраивайся поудобнее, тебе нужен глубокий сон, да побольше, если мы хотим добраться до множественного. Я вернусь, когда ты оправишься.

Гектор нахмурился и кивнул, не в силах сказать ни слова. С великим облегчением понял, что ему не придется пустить в постель это странное неземное существо, и уже от уверенности в одиноком непотревоженном сне был готов в мгновение ока упасть на ожидающую постель.

— Еще одно, — сказал Николас. — Пожалуйста, не трогай мое радио.

И на этом пропал, а через четыре минуты пропал и Гектор.

Глава тридцать шестая

Глава тридцать шестая

Гертруда старалась не задумываться об отце. Она видела, как он врывается в толпу на станции, но игнорирует ее. Он не мог не видеть, что она сидит в заметном лимузине у входа. Мысли разъедали ее, как и скорбь с досадой. Если Родичи сказали правду, то отец — пособник чего-то такого огромного и бесформенного, что оно не вмещалось в ее понимание. Она решила поставить вопрос ребром. Вчерашнее фиаско убедило, что она должна разузнать, откуда явился Измаил. Быть может, туда же исчезла и Ровена.

Декан Тульп стоял перед дилеммой. Он уже отослал семью. Жена и младшие дети уехали в Южную Африку, где проживали друзья семейства. Уехали с его последними сбережениями и его обещанием, что если план Флейшера не удастся, то очень скоро он к ним присоединится. Он уже вяло готовился к отъезду, когда пришли вести о возвращении лимбоя. Если получится с ними совладать, то промышленность заработает заново, а его положение в городе восстановится. Впервые за месяцы он смотрел в будущее с оптимизмом.

Поднимаясь по лестницу в контору, Гертруда слышала, как он насвистывает и шуршит бумагами у себя в кабинете. С деревянного марша сняли ковер, и теперь ее шаг звучал поло. Словно от человека, который находился не здесь. Когда она вошла, он набивал документами последний распухший чемодан.

— Гертруда, как я рад тебя видеть. Пришла меня проводить? Я уже не уверен, что собираюсь уезжать. Быть может, твой друг спас всем нам шкуры.

— Нет, отец, я пришла, чтобы ты рассказал мне правду.

Ее тон заморозил его руки над чемоданом, а жизнерадостность погасла почти со слышным шипением.