Наш мир состоит из мелких королевств, жадных республик, безумных княжеств, ненасытных герцогств и прогнивших империй. Территории между ними кишат бандитами и пиратами. В таких обстоятельствах простительно думать, что единственным законом и способом заполучить добычу может быть сила оружия. Враг убит, его сейф открыт. Его женщины изнасилованы. Вино выпито из его серебряных кубков, поднесенных закованными в цепи детьми, чьи щеки помечены кровью патро, отпечатками окровавленных сапог завоевателей.

Воистину сфаччире.

Так было всегда. По крайней мере, в Наволе. Взгляните, как стал править Наволой калларино, – подобно тому, как парл правил Мераи. И конечно же, семейные сундуки в палаццо Регулаи были вычищены без остатка. Мерио знал все наши тайники, владел ключами от всех наших хранилищ – и с готовностью помогал своим новым хозяевам, чтобы те его не прикончили.

Однако, как и упомянул Мерио в Каллендре, в сейфах нашего банка и палаццо хранилась лишь малая часть богатства. Банка Регулаи торговал со многими странами, и в каждом городе-государстве и королевстве имелись его ветви, со своими партнерами и представителями, с сундуками, и набитыми золотом, и запертыми на два замка.

Банк – это не королевство с армией, не город со стенами и не палаццо с башнями; им нельзя править при помощи меча. Несмотря на внешний вид, банк – это не камень и не деревянные балки. И даже не золото.

Банк – это договорные обязательства.

Враг не может набить карманы обязательствами, не может унести их в свой палаццо и развесить на стенах, словно кабаньи головы. Отец говорил, что наше дело – торговля, а чаще – обязательства, и в этом крылась проблема калларино. Все наши обязательства, все слова, написанные киноварью, все эти хитрые термины, которые я учил в скриптории под присмотром Мерио – леттера ди кредита, ин казо ди гуэрре, Сотто Гли Окки ди Леггус[70] – все эти слова, изящно выписанные на нашей особой бумаге и заверенные нашей печатью, которые хранились в гроссбухах и папках, стопках и кипах на полках нашего скриптория, за надежной кованой решеткой. Это было бьющееся сердце нашего богатства.

Это были наши обязательства.

– Поверьте, я оказал вам услугу, – заявил Мерио.

Я почувствовал, как что-то с шелестом скользнуло под мою ладонь.

Бумага.

Я провел по ней пальцами, загнул край, узнал ее. Бумага, которую мы использовали для самой важной банковской переписки. Мои пальцы погладили знакомую поверхность. Она была шафраново-желтой, и в ее текстуре присутствовали тонкие черные, золотые и красные нити. Наши цвета. Эту бумагу изготавливали специально для нас.