– Меньше тревожьтесь обо мне и больше о себе, Давико. Что было, то было. Ваша обида ничего не изменит.

Рядом со мной на столе что-то зашуршало. Пауза. Снова шуршание. Благодаря долгим часам, проведенным в скриптории, я знал, что сейчас будет. Теплая ладонь Мерио вновь сомкнулась на моей руке. Он повернул мое запястье. Вставил мне в пальцы тонкую шероховатую палочку. Перо. Судя по звуку, его уже обмакнули в чернила.

Рука Мерио вела мою, пока кончик пера не царапнул бумагу.

– Тут, – выдохнул Мерио. – Вот тут. Поставьте свою подпись.

Судя по его сдавленному голосу, он понимал, какой грех мы совершаем.

Вам известна история о человеке, который произносил слова – и изо рта сыпались золотые монеты? И о том, как жадные пленители растерзали его, искромсали ножами, пытаясь добраться до скрытого внутри богатства?

Банк устроен так же.

Вскройте его. Разрежьте на тысячу кусочков. И все равно не найдете источник золота.

По этой самой причине в некоторых странах к нашему ремеслу относились с подозрением: людям казалось, будто золото выплавляется и чеканится в наших хранилищах. У золота не было ни члена, ни влагалища, однако оно все равно множилось. Нумерари писали слова на бумаге – и в банке появлялось золото. Это было противоестественным. Почти магическим.

Если вы плохо разбираетесь в методах, обычаях и законах банка мерканта, вас может удивить, что, захватив банк, вы не станете обладателем всех его обязательств. Банки – странные создания. Не тут и не там. Не растут из земли, как дерево. Не стоят на вершине холма, как замок. Больше напоминают туман – трудно подстеречь, еще труднее поймать, невозможно контролировать. Или, быть может (не столь изящно, но по сути), представьте банк не одним существом, а тем, с чем любит сравнивать его безумный священник-изгой Магаре Малатеста: гнездом гадюк.

Представьте Банка Регулаи в виде клубка змей, которые сплетены и перепутаны, связаны друг с другом обещаниями. А теперь представьте, что хватаете самую крупную змею из этого клубка – длинную, толстую и жизненно важную. Назовем ее Девоначи ди Регулаи да Навола. Отрежьте ей голову, выпустите кровь и провозгласите победу.

И все же…

И все же многочисленные обязательства, которыми отец привязал себя ко всем остальным змеям в гнезде, содержались не в его теле. Они содержались в сплетениях. И потому можно отрубить самую крупную голову самой крупной змеи, но останется множество других голов – во множестве других стран, – и все эти маленькие головки не будет заботить, что крупной головы больше нет. На самом деле гибель главной змеи провоцирует не рост множества новых голов (как в мифе про гидру), а расплетание всего змеиного клубка; каждая банковская ветвь быстро ползет прочь, преследуя собственные интересы, и убийца банка остается с одной-единственной дохлой, гниющей змеей в руках, в то время как все прочие проскальзывают сквозь его скрюченные пальцы, унося свое золото.