– Неужели мой отец так плохо с вами обращался? Неужели оскорбил вас?

– Давико…

– Разве вам плохо жилось у него? Разве вы не пили хорошее вино? Не ели отменный сыр? Не тратили нависоли с легкостью? У вас не было владений? Слуг? Любовниц? Сколько еще золота вам нужно? Разве вы не были богаты?

– Ах вот что вы думаете, Давико? Что причина в золоте? – Мерио горько рассмеялся. – Как это похоже на дитя банка – думать только о золоте.

– Разве вы не баснословно богаты? Не богаты сверх всякой меры? Эта идея заполучить наше золото при помощи Законов Леггуса – она принадлежала вам. Это был ваш план разбогатеть.

– Вы наивны.

– А вы предатель.

– Я заключил сделку, оставшись при своих!

Я вздрогнул от этого крика. Внизу, на этаже со счётами, ненадолго стихло щелканье. Мерио понизил голос, но тот все равно дрожал от ярости:

– Я сделал вам одолжение, Давико. Вы можете думать иначе, можете презирать меня, но мне не оставили выбора. Ваш отец не оставил мне выбора.

– Никакого выбора, кроме как продать все наши секреты врагу. Мы все считали вас надежным другом, но, оказывается, пригрели в своих стенах мастера фаччиоскуро. Вы должны гордиться, что обманули даже Каззетту.

Мерио не ответил.

Снизу грохотали телеги. Кто-то продавал груши, голос проникал в окна, пока торговец шел по улице, расхваливая свой товар, все дальше и дальше… Мерио по-прежнему молчал. Я было подумал, что он ушел. Крадучись покинул комнату, оставив меня одного за столом. Я принюхался. Запахи аниса, фенхеля, сладкого чая…

– Я не владею мечом, – тяжело произнес Мерио, – но знание – достаточно острое оружие. Когда-то я пытался научить вас этому. Научить использовать свой ум. Но вы меня не слушали. Я не получил удовольствия, обманывая вас. И я помог бы вам лучше, будь это в моих силах. Я бы не допустил, чтобы вас… искалечили.

Я слышал в его голосе горечь. Неподдельную печаль, в которой не было смысла.

Я неуклюже потянулся на голос. Мои пальцы нащупали ткань его одежды. Наконец я отыскал его руку. Стиснул ее.

– Тогда почему? Если бы не ваша помощь врагам, если бы вы не открыли ворота, мы… мы бы… Почему?

– Ай, Давико. Вы по-прежнему не понимаете устройства этого мира, – раздраженно проворчал он, стряхнув мою руку. – Вы помните свой день имени?

– Как я могу забыть?

– То же самое можно сказать и обо мне. В тот день я едва не погиб. Власть вашего отца явно шла на убыль. Он оскорбил слишком многих старых нобили, заставил слишком многих приложиться к его сапогу. Шаткость его положения была очевидна. И даже если он отбил одну атаку, что дальше? Что случится, когда вам придется делать то же самое? Сколько вы проживете в его роли? Как удастся вам, доброму Давико, мягкому Давико, сделать то, что необходимо? Мы все это видели. Мы все видели вас. Вы… – Он помолчал в задумчивости. – Быть может, вы бы справились с банковской ветвью. Но ваш отец мечтал об империи. Можете себе представить? Его ослепила отцовская любовь, а вы были слабы, и я не мог допустить, чтобы моя жизнь зависела от человека столь ущербного. – Он вздохнул. – Ай. Дело сделано. Теперь ничего не исправишь. Вы были правы. Вы не предназначены для этой жизни. Вы не наволанец по своей сути. Слишком мягкий, слишком чьяро. Иногда я гадал, действительно ли в ваших жилах течет кровь Регулаи. Я не мог связать свою судьбу с вашей, на что бы ни надеялся ваш отец. Он прощал вам все промахи. Я не мог себе этого позволить.