Признал – и принялся отращивать ноги.

Глава 50

Глава 50

Утром я затолкал подальше фантазии о мести и приложил все силы к решению практической задачи: взять контроль над обстоятельствами. Для начала я должен научиться жить – най, не жить, а преуспевать – без глаз.

Под предлогом тренировок я расхаживал по садам, туда и обратно, туда и обратно, в то время как Акба сидел в тени подобно ленивому жуку, которым, по сути, и являлся. Под жарким солнцем я ходил.

Туда и обратно, туда и обратно, туда и обратно.

Шаг, шаг, шаг, шаг, шаг, шаг…

Пусть это казалось бессмысленным движением, но в действительности было серьезной работой, моей первой попыткой обмануть, применить нечто похожее на фаччиоскуро, которое было присуще мне по крови.

Акба думал, что я укрепляю мышцы, будто пони на лугу, однако на самом деле я отчаянно напрягал разум.

Закрой глаза. Закрой глаза и повсюду так ходи. Отточи чувства. Запоминай шаги, следи за их длиной. Меняй ее. Вам никогда не достичь дисциплины, с которой я подошел к своей задаче. Я сосредоточился, как не сосредотачивался даже при изучении гроссбухов у Мерио или фехтования у Агана Хана. Я не старался так усердно, даже когда постигал цветы, мази и любимую анатомию под руководством старого Деллакавалло.

Туда-сюда, вперед и назад, в одну сторону и в другую, нащупывая путь между фонтанами и клумбами, укалывая пальцы о шипастые розовые кусты, проводя ладонями по каменным колоннам, медленно продвигаясь по прохладным терракотовым плиткам и гладким мраморным полам. Я считал каждый шаг, касался каждой стены, отмечал каждую колонну. Постепенно в уме складывалась карта, план моего невидимого мира, вроде мореходных карт, которые ведут корабли через смертоносные отмели в проливах Нерарокка. Дюйм за дюймом, плита за плитой, колонна за колонной – каждое новое открытие укладывалось на карту моего разума.

И однажды я с изумлением обнаружил, что эта физическая карта ощущений оживает, обретает новый слой, как будто на нее наложили папиросную бумагу, на которой вычерчены другие детали, найденные не осязанием, а иными чувствами. Вы, живущие со зрением, забываете о других чувствах. Я сам о них не помнил. Но теперь они медленно пробуждались; подобно цветам, которые раскрываются только по ночам, мои чувства расцвели в ответ на тьму перед глазами.

Кожа ощущала каждое дуновение ветерка и подсказывала мне его направление и силу. Уши приспособились различать эхо голосов и шагов слуг, шелест ветра в листьях и ветвях. Нос остро реагировал на запахи людей, животных и цветов, даже на запахи гранита и мрамора. И каждое из этих чувств рассказывало мне о физическом мире. Эхо голосов помогало понять форму залов. Сквозняки говорили об открытых окнах и дверях, узких коридорах и крытых галереях. Нос сообщал о садах и людях, о том, близко они или далеко.