Перед этим, однако, в лагере он повстречал довольных оборотней, которые приволокли рыжую мертвую лису за загривок. Обратившись и одевшись, грязный Расс еще долго рассказывал, сколь хитра была плутовка и сколь сложна оказалась травля, пока лиса не обманула саму себя, юркнув в тупиковую пещеру. Ну а Юлиан перед отбытием поулыбался и покивал, соглашаясь с талантом военачальника добывать победу, а затем заторопился назад. Убив гадюку, ему предстояло завершить свои дела и с одним старым удавом.

* * *

В особняке царила суета. Рабы и слуги, поначалу считавшие, что молодой Ралмантон отправится в путешествие после смерти отца, теперь недоумевали: старик еще лежал живой, а его сын уже приказал паковать вещи. И даже хуже. С того момента, как он явился после военного похода, увидев советника единожды, он больше ни разу не заходил к отцу в покои.

Этим темным вечером, касаясь перил, Момо поднимался на второй этаж. Он прислушивался, как позади, в гостиной, тихо беседуют с хозяином дворцовые лекари. Оттуда, из-под двери, лился приглушенный слабый свет, едва разгоняющий мрак на лестнице, по которой шел юноша.

– Судя по всему, у него в голове разорвался сосуд, – шептал целитель. – Мы опросили тех, кто присутствовал в Древесном зале четыре дня назад. Все в один голос утверждают, что он упал с лестницы, отсчитав больше сорока пяти ступенек. Запутался в мантии. Твой достопочтенный отец, когда к нему подошли, еще мог двигаться, бормотал что-то неразборчиво. Но позже, уже здесь, с ним случился сильнейший припадок.

– Сейчас боли ушли? – спрашивал Ралмантон.

– Ушли. Мы окурили его целебным дымом. Почтенный Дариулус залечил его раны магией, а также прогрел ладонями голову. Однако мы не в силах вернуть ему подвижность конечностей. Понимаешь, магистр… Мозг, эта орехоподобная часть организма, нам пока неподвластен.

– То есть он останется неподвижным калекой?

– Вероятнее всего, да, – печально заявил целитель, опустив голову, будто выражая сочувствие.

– И сколько ему осталось?

– Долго с этим не живут, тем более советник находится в очень солидном возрасте. Да и язвы… Они здоровья больному телу достопочтенного не добавят. Бороться придется не только с пролежнями, но и с ними. Неделя, год, два, может, пять… На все воля Прафиала.

– Но он осознает себя?

Лекарь покачал головой, выражая неопределенность.

– Не ты ли лучший целитель дворца, Мариус?! – холодно заметил Ралмантон.

– Не все нам подвластно, магистр! Даже позови ты мастрийских целителей вроде Амая Ясноокого, помощника нашего архимага. И они ничем не помогут, поверь, – развел руками лекарь. – Мы пытались дозваться до твоего достопочтенного отца, моля его хотя бы моргнуть. Но движения его век равномерны, рефлекторны, он реагирует больше на свет, нежели звуки. Осознает ли его бедная душа, которая держится в этом больном остове, то, что она не у Праотцов, а еще здесь? Не знаем… Единственное, раз он вампир, то желательно держать его в темноте и не раздражать слух, поэтому рабов мы выслали, оставив только одного. Покой и еще раз покой, тишина – и время все разрешит. А так… Если хочешь моего совета. Я боюсь, что он… Извини за мои слова, но мне кажется, для него будет лучше, если он… Ну… А со своей стороны мы обязаны доложить о его состоянии здоровья, потому что консулату необходимо знать, сможет ли достопочтенный исполнять обязанности советника – грядет совет касаемо него…