— Их не должно быть. Двое в другой башне, а Хагелин и Тосай ушли отмечать рождение сына у Бисая. Другие уехали с папой. Тюрьмы-то почти пустые.

— И все же иди проверь. Я спрячусь здесь, в коридоре.

Альяна кивнула и исчезла за дверью отделения тюрьмы. В это время узник резко наклонился над спящими, играючи одной рукой ухватил дозорного за грудки, поднял, сломал ему другой рукой шею, как котенку, и вцепился в нее. Затем после пары глотков быстро обтер губы, достал из ножен караульного кинжал и спрятал его у себя в рукаве. Сломав глотку второму, он вышел в другой коридор.

Навстречу уже бежала запыхавшаяся Альяна.

— Никого нет, — произнесла она шепотом. — Скорее! Пойдем ко мне в комнату, там возьмем суму с монетами. Тебе нужно переодеться. Затем мы спустимся по лестнице, выйдем через хозяйственный двор. И пройдем через ворота.

— А что с охраной? — спросил Элрон.

— Сейчас всего пятнадцать охранников. На улице дежурит трое из тех, кто не пошел отмечать. Я отвлеку их. Я смогу!

— Ах ты моя храбрая и воинственная дева!

Пара в полном молчании, чтобы не привлечь к себе внимания, двинулась темными коридорами к жилой башне. Альяна чувствовала, как судорожно бьется в ее груди сердце, как трясутся руки, — неужели она смогла решиться на это? А где-то через стену пили, вцепившись в шеи мертвых заключенных, тюремщики, отмечая рождение сына Бирая. Служба в Таш всегда считалась для вампиров лучшим, что могло произойти в их жизни. Из-за отдаленности крепости от города заключенных, умерших здесь, не посылали для продажи на рынки, а распределяли между тюремщиками как оплату им и их семьям. А потому кровь здесь порой лилась рекой, позволяя не сдерживать демонические позывы.

Вверх по лестнице. Направо. И снова пролет. Пара без особых трудностей добралась до комнаты Альяны.

— Подожди здесь… — скромно шепнула девушка. Пусть и желая быть с Элроном до конца своей жизни, ибо сердце ее трепетало и любило с юношеским пылом, она все же стеснялась мужского присутствия в своей спальне.

Волнуясь, Альяна открыла дверь, вошла внутрь и потерла крохотный сильфовский светильник над вещевым сундуком. Светильник был разукрашен птицами рух. Их девушка очень любила рисовать еще с малого возраста. На своей узенькой кровати в мрачной комнате, которую отец всячески пытался украсить для дочери, Альяна нащупала под тюфяком котомку. Она распахнула ее и достала оттуда подготовленную записку отцу, потом всхлипнула.

Ее неустрашимость перед последствиями стала иссякать с каждым пройденным шагом. И хотя она была готова идти за Элроном хоть в огонь, хоть в воду, но что-то внутри, в душе, тянуло от чувства горести, как это бывает, когда не уверен, стоит ли отказаться от всего ради чего-то одного.