Так бы и лежал он, предаваясь мечтам, позабыв обо всем мире, да вот только мир не желал забывать о нем. И в голове Момо вдруг проскочила неприятная мысль, что вечером к нему обещал зайти Юлиан. Отчего его настроение сразу же ухудшилось.

Момо даже вскрикнул:

— Да будь проклят этот упырь! Как только он появился в моей жизни, сразу пошло все вкривь да вкось. Воровать нельзя! Обманывать тоже нельзя! Знай шей наряды, живи честно. Да сколько же мне шить придется, чтобы отдать долг? Три монеты за платье, две за ту черную жилетку. А я дошить не успею до вечера! Где же мне взять денег?

Он пытался было найти в себе силы подняться, а когда нашел, то начал бродить у портновского стола, лениво перебирая отрезки тканей. Потом он дотронулся до едва начатого заказа. Кухарка из соседнего дома, красного и облупленного, захотела ко дню Прафиала платье, видом побогаче да монетами подешевле.

— Где взять денег? — повторил Момо.

Обиженно вздохнув, он коснулся пальцами мела и потер побелевшие от него пальцы. Работа не ладилась. Насупленный портной бродил из угла в угол, хватался то за один заказ, то за второй. Дергал обшитые хлопком пуговки, причесывал жалкие, плешивые меховые воротники, заготовленные к зиме, сворачивал и разворачивал рулоны с тканями. Все не то — трудиться не хотелось.

— Мне не хватает пяти монет, чтобы отдать долг вовремя… Чтобы их заработать, нужно шить до ночи либо срезать один кошелек. Весь день шить или минута, чтобы срезать один кошель? Погнутая спина или «чик» ножом? Нет-нет… Он же узнает… — Момо продолжал мерить комнату шагами. — Но как он узнает? В голову залезет? Выведал же он чудным образом, что бабулечка кликала меня, как белую козочку.

Мысли терзали его.

— Что же делать. Как поступить?

И тут его осенило.

— Вот умыкнул я тогда у садоводов три фиги, а у толстяка Браволя жилетку с дворовой веревки, чтобы перешить на продажу. И ничего мне не сказал этот Юлиан. А ведь не будь у меня тех фиг, я бы помер от голода… Не будь у меня той жилетки, не отдал бы долг в позапрошлый раз… То бишь мое воровство было вынужденным? — Глаза Момо загорелись. — И правда! Не шить же мне всю жизнь? Я так и поседею! Столько всего вокруг, а я тут, как дурак, дома сижу! Да и тем более можно же сдернуть кошелек не для себя, а чтобы долг отдать! Только один кошелек! Юлиан ничего не заметит, хм, или заметит? Да и вообще, что ему эти серебряные монеты, если я недавно видел его на площади при повешении господ. Какого-то змея Шания Шхога вешали… И у этого Юлиана одни шаровары стоили больше, чем мой несчастный, мой крохотный и ничтожный долг.