Момо слышал притчи о баснословном богатстве старика Иллы Ралмантона, советника короля. И воображал себя таким же богатым. Момо снимет метку, будет разъезжать в паланкине, окруженный суккубами! Будет пить рубиновые вина! Будет вхож во дворец к самой королеве, которая, правда, казалась ему слишком старой, и к ее фрейлинам, которые слыли знатными красавицами с алебастровой кожей!

— Я богат! Я богат… — то вопил, то шептал он. Трясущимися от усталости и нервов руками он с трудом открыл дверь. В его комнатушке было так темно, что, как ни пытался разглядеть Момо содержимое мешка, ничего не выходило. Тогда буквально в истерике он стал высекать искру из огнива для свечи в фонаре. С минуту он отборно ругался, желая побыстрее увидеть блеск золота. Наконец слабый свет пламени задрожал, и юноша склонился на коленях над мешком, раскрыл и так полураспущенные шнуры.

Улыбка потухла. В глазах разлилось величайшее разочарование.

— Ну как так! — захныкал Момо. — Дрянь! Дрянь!

Из горловины мешка на него смотрела свиная нога, отдающая тухлятиной, а также другие мясные куски. Тут были ощипанные тушки перепелов, кроликов, гусей и даже пара цыплят. А ведь он чувствовал гнилостные запахи еще в проулочке, но списал это на обычный смрад улиц. Неужели он так сильно обманулся? Стараясь нащупать дно, Момо запустил в мешок руку. Может быть, это просто прикрытие и на дне лежит увесистый кошель с золотишком? Но нет, ладонь погрузилась в замотанное в тряпье мясо, кости и сухожилия. Видно, что все это купили недавно, но на той жаре, какая еще ниспадает на Элейгию с полуденным солнцем, любая еда пропадает очень быстро.

В припадке злобы Момо схватился за низ мешка и вывалил все на пол. По полу растеклась кровь, а куски мяса разлетелись во все стороны. Не найдя сокровищ, о которых он грезил, как всякий нищий ребенок, надеющийся, что удача подарит ему все сразу, мимик со всхлипами потянулся к суме с ворованными кошельками. Сощурившись, он развязывал каждый и считал. Их было всего три. Но и там лишь жалкая медь да бронза — ни одного серебряного сетта. Ему вспомнился богатый костюм ремесленника, с пояса которого он умыкнул красивый расписной кошель — как оказалось, всего с тремя бронзовичками и тридцатью медяками внутри, и Момо горестно хмыкнул.

Где-то в стороне что-то зашевелилось. В свете пляшущего в фонаре пламени он повернул голову. Там, во тьме, среди тушек такой же мелкой птицы, копошился лысый птенец. Птенец пытался перевернуться среди своих мертвых собратьев, но слабые лапки да тощая шея не позволяли этого сделать, поэтому он продолжал ворошиться и дрожать, лежа на боку.